Красная Волчица

Мимо прошли две молодые женщины. Он видел, как они остановились у входа в вестибюль и принялись читать афишу культурной программы.

Наверное, там открыто, рассеянно подумал он. Наверное, стоит встать и пойти туда.

Женщины, встретившиеся ему в нескольких метрах от входа, мимолетно посмотрели на него, а потом отвернулись, заинтересовавшись чем-то другим в этом тесном мире. Мы его не знаем, притворимся, что вообще его не видим. В больших городах люди не замечают друг друга. Он считал, что последнее лучше.

Библиотека еще работала. Он остановился посреди вестибюля и открыл шлюз воспоминаниям, и они залили его, едва не лишив способности дышать. Время потекло вспять, ему снова было двадцать лет. Стояло жаркое лето, рядом была его девушка, его любимая Красная Волчица, которой удавалось такое, во что трудно было поверить. Он притянул ее к себе, вдыхая аромат медно-рыжих волос, и не смог удержать рыдания.

Внезапный сквозняк, пробравший его до костей, вернул мужчину в сегодняшний день.

— Что с тобой? Тебе помочь?

Какой-то старик дружелюбно смотрел на него.

Стандартная реплика, подумал человек и покачал головой, поперхнувшись невысказанной французской фразой.

Вестибюль блистал во всем своем претенциозном великолепии. Старик отвернулся и ушел в тепло, оставив мужчину наедине с доской объявлений: салон психологических консультаций, чтение Евангелий, концерт Хокана Хагегора и фестиваль феминисток.

Мужчина подождал, умиротворенность успокоила, погладила по волосам. Он неуверенно шагнул к внутренней двери, посмотрел сквозь ее стеклянное полотно. Потом быстро прошел через холл и вниз — к задней лестнице.

«О боже, — подумал он, — я здесь, я на самом деле здесь».

Он посмотрел на закрытые двери — на одну за другой, приглядываясь к тому, что за ними делалось. Он знал здесь все. Дубовые панели, каменную лестницу, телефонный коммутатор, скудное освещение. Он улыбнулся своей призрачной тени — молодому человеку, бронировавшему места от имени организации любителей рыбалки, а потом проводившему допоздна встречи маоистов.

Он правильно сделал, что приехал сюда.

11 ноября, среда

Андерс Шюман надел пиджак и выпил последнюю чашку кофе. Затянувшиеся сумерки превратили окно в неплохое зеркало. Андерс поправил воротник, глядя на свое отражение на фоне силуэта русского посольства. Он остался стоять, глядя в полутьму за окном, не в силах отвести от нее глаз.

«Наконец-то я там, — подумал он. — Не полезный идиот, а управляющий. На совещании руководства, которое начнется через четверть часа, его не просто выслушают, но выслушают с уважением».

Не эйфория ли это? Не самоуспокоенность? Не просто ли это ощущение удачи, приходившее всякий раз, когда он прикасался к документам и диаграммам?

Глаза в окне не отвечали.

— Андерс, — раздался в селекторе возбужденный голос секретарши, — к тебе идет Герман Веннергрен.

Шюман встал. День приближается к середине. Настала пора прихода председателя правления газеты.

— Мне очень все это импонирует, — сказал Веннергрен с характерной для него внушительностью, после того как обеими руками сердечно сжал руку Андерса. — Ты, случайно, нигде не прячешь волшебную палочку?

Все прошедшие годы председатель правления редко высказывался по поводу журналистики, но когда по итогам года оказалось, что доходы на четырнадцать процентов превысили ожидаемые по бюджету, а цифры показывали, что отставание от конкурентов сокращается, ему вдруг померещилась волшебная палочка.

Андерс Шюман улыбнулся и предложил шефу сесть. Веннергрен уселся на диван, теперь мужчины сидели рядом и смотрели друг на друга.

— Структурные изменения утвердились и начали работать, — сказал Шюман, изо всех сил стараясь не упомянуть своего предшественника Торстенссона, давнего приятеля Веннергрена. — Кофе? Может быть, легкий завтрак?

Председатель правления махнул рукой.

— Сегодня совещание будет коротким, так как у меня много других дел, — сказал он и бросил взгляд на часы. — Но у меня есть один план, который мне хотелось бы обсудить с тобой прямо сейчас, так как дело в общем очень важное.

Шюман выпрямился, оперся спиной на подушку и застыл в этой нейтральной позе.

— Насколько активны твои связи с объединением издателей Швеции? — спросил Веннергрен и принялся внимательно рассматривать свои ногти.

Шюман, сразу поняв, в чем дело, ответил, что редко имеет дело с этим объединением.

— Я заместитель руководителя, и это все, — сказал он.

— Но ты же в курсе того, что там происходит? Разговоры в кулуарах, коридорные интриги, закулисные игры и зацепки в разных сферах?

Веннергрен принялся шлифовать ногти о правую штанину, пристально глядя на Шюмана из-под кустистых бровей.

— Я никогда не имел опыта в таких играх, — ответил Шюман, чувствуя, что ступает на очень зыбкую почву. — Мне представляется, что с эффективностью этого учреждения есть свои… сложности. Хозяева газетного рынка — жестокие конкуренты, но им приходится встречаться, собираться и объединяться для решения многих жизненно важных вопросов. Такие отношения не могут быть простыми.