Красная Волчица

Испытывая свинцовую тяжесть во всех членах, она встала и только собралась пойти поискать нормальный кофе, как раздался звонок. На дисплее высветился номер Томаса. Анника в нерешительности застыла над телефоном, слушая зуммер.

— Я сегодня задержусь, — сказал он.

Это были давно знакомые слова, и она знала, что услышит именно их, но звучали они как-то приглушенно, не так небрежно, как обычно.

— Почему? — спросила она и невидящим взглядом окинула комнату.

— Сегодня должна состояться встреча рабочей группы, — сказал он с той же неуверенностью в тоне. — Или, по меньшей мере, ее руководящего ядра. Темавсетаже. Я знаю, что сегодня моя очередь забирать детей, но, может быть, ты меня выручишь?

Анника села, положила ноги на край стола, сквозь щель между занавесками посмотрела на пол бесконечного редакционного коридора.

— Хорошо, не волнуйся, — сказала она. — У тебя что-то случилось?

Ответ последовал с длинной задержкой и был произнесен преувеличенно громко:

— Нет, ничего особенного, а почему ты спрашиваешь?

Она напряженно вслушивалась в молчание, повисшее вслед за этими словами.

— Рассказывай, что там у тебя произошло, — сказала она тихо.

Он заговорил все тем же сдавленным голосом.

— Час назад мне позвонила одна женщина, — сказал он. — И она, и ее муж прошлой весной заполняли мою анкету. Они полномочные активисты центристской партии. На днях муж погиб. С тех пор я сижу на телефоне, обзваниваю всех…

Анника молча слушала, тяжелое дыхание Томаса буквально пульсировало в трубке.

— Почему она позвонила тебе и зачем все это рассказала?

— Все дело в нашем проекте, — ответил он. — Они сохранили присланные им копии статей об угрозах в адрес политиков, а я был одним из отправителей. Эта женщина считает, что ее мужа убили.

Анника сняла ноги со стола.

— Почему она так считает?

Томас тяжело вздохнул:

— Анника, не знаю, как это выдержу…

— Просто расскажи, что случилось, — сказала она тоном, каким разговаривала с детьми, когда те впадали в истерику.

Томас принялся неуверенно подыскивать слова:

— Не знаю, смогу ли я…

— Мне нужно существо дела, чтобы я четко поняла, что произошло.

Послышался еще один вздох.

— Ладно. Мужа застрелили в голову из его же оружия. Он был членом военизированной самообороны населения. В момент выстрела он сидел в кресле, и вот здесь жена видит главную нестыковку. Это было ее кресло, в которое он никогда не садился. Если бы он застрелился, тело нашли бы в его кресле.

Анника порылась в столе и взяла ручку.

— Где она живет?

— Как ты думаешь, его могли убить? Как ты думаешь, что они могут сделать с нашим проектом? Хотят ли его утопить? Не считаешь ли ты, что мы каким-то образом можем быть вовлечены…

— Где живет эта женщина?

Томас замолчал, но в этом молчании слышалось угрюмое недовольство.

— Зачем тебе это? — спросил он наконец.

Анника покусывала кончик ручки, вертела ее в руке и постукивала ею по зубам.

— Ты говоришь как ребенок, — сказала она. — Убили человека, а ты волнуешься из-за своей работы.

На этот раз ответ последовал без задержки и громко:

— А что ты сама делаешь в случае каждого убийства? Единственное, о чем ты думаешь, — это о реакции начальства и зависти коллег.

Она оставила ручку в покое, положила ее на стол и почувствовала звенящий вой в левом ухе. Она уже решила, что Томас отключился, когда в трубке снова послышался его голос.

— Недалеко от Эстхаммара, — сказал он, — в какой-то деревне в Северном Уппланде. Они сельские жители. Не знаю, насколько поздно я вмешался в это дело, это зависит от меры нашей ответственности и от того, к каким выводам придет полиция.

Она пропустила мимо ушей его оскорбление.

— Ты говорил со следователями?

— Сначала они расценили эту смерть как самоубийство, но после показаний супруги решили более внимательно изучить обстоятельства.

Анника снова положила ноги на стол.

— Из одного факта, что человек был убит, не следует делать вывод, что его застрелили из-за политики, если ты понимаешь, что я имею в виду. У него могли быть долги, злоупотребления, совращение малолетних, у него, в конце концов, мог быть душевнобольной сосед и бог весть что еще.

— Это понятно, — согласился Томас. — Сиди на месте и жди у моря погоды.

— Кроме того, — сказала Анника, глядя на занавески, — как ее зовут?

Последовало недолгое, но красноречивое молчание.

— Кого?

— Разумеется, женщину, которая тебе звонила.

— Я не хочу, чтобы ты вмешивалась в это дело.

Этот вялотекущий антагонизм тянется давно. Делать было нечего, Анника капитулировала.

— Твоей работе ничего не грозит, — сказала она. — Напротив, если этого человека действительно убили, то ваш проект приобретает еще большую значимость. Если политика связана с такой грязью, то вам следует запустить ваш проект как можно раньше. Возможно, удастся предотвратить такие трагедии в дальнейшем.

— Ты так думаешь?

— На этот раз плохими парнями будете не вы, поверь мне. Даже хорошо, что я напишу эту статью.

Четыре секунды Томас молчал. Анника отчетливо слышала его дыхание.

— Гуннель Сандстрем, — произнес он наконец. — Мужа звали Курт.

Томас отключился и вытер вспотевший лоб. Он едва не проговорился.