Красная волчица

Он отвернулся и посмотрел в окно.

— Да, — сказал он. — Но Дикие Звери не оставляли нас ни на минуту. Маргит ни на день не забывала о том, что сделала. Она так и не смогла от этого избавиться.

— Как и вы, — сказала Анника. — Вы каждый день ходите на работу, прекрасно зная, что там произошло.

В ответ он только кивнул.

— Почему она не пошла в полицию? — спросила Анника. — Разве не лучше ей было избавиться от этой тяжести?

Торд встал.

— Если бы она только могла это сделать, — ответил он, стоя спиной к гостье. — После исчезновения Дракона Маргит по почте получила посылку с отрезанным детским пальчиком. Там же было и предостережение.

Анника почувствовала, что ей не хватает воздуха. Кровь отлила от мозга, она была близка к обмороку.

— Никто и никогда больше не говорил о Диких Зверях. Все прошедшие годы Маргит ничего о них не слышала, вплоть до октября.

— Что же случилось в октябре? — прошептала Анника.

— Она получила что-то вроде извещения — листок с изображением желтого дракона и предписанием явиться в обычное место их встреч.

Анника явственно представила себе конверт с французским штемпелем и лежавший в нем листок с изображением желтого дракона.

— Извещение о встрече? — спросила она. — Когда?

Торд Аксельссон покачал головой, взял с мойки стакан, но опять не стал пить.

— Кто-то из них позвонил Маргит на работу, спросил, придет ли она на встречу, чтобы приветствовать вернувшегося Желтого Дракона. Она послала их к дьяволу, сказала, чтобы они не вмешивались в ее жизнь, что она ненавидит тот день, когда встретилась с ними.

Плечи Торда затряслись.

— Больше они не появлялись.

Анника изо всех сил боролась с подступившей к горлу тошнотой. Она выпрямилась, судорожно сглотнула и посмотрела на Торда. Этот высокий и сильный мужчина беззвучно рыдал, прижав ко лбу руку со стаканом.

— Хотелось бы мне с ними встретиться, — произнес он наконец и повернул к Аннике свое красное обмякшее лицо.

Он тяжело опустился на стул и некоторое время сидел неподвижно. В гостиной оглушительно тикали часы, запах антисептика, казалось, насквозь пропитал все тело Анники.

— Маргит так никогда и не избавилась от чувства вины. Она искупила ее всей своей жизнью. Я не могу больше носить в себе эту тайну.

— Вы рассказали об этом в полиции?

Он отрицательно покачал головой:

— Но я расскажу. Как только схватят Дракона и девочки будут в безопасности.

— Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделала? — спросила Анника.

Он безучастно посмотрел на собеседницу.

— Не знаю, — ответил он. — Я всего лишь хотел об этом кому-нибудь рассказать.

Он посмотрел в окно, вздрогнул и оцепенел.

— Ханна и Эмма возвращаются, — сказал он. — Тебе надо уходить.

Анника сразу же поднялась, засунула блокнот и ручку в сумку, торопливо вышла в прихожую, сняла с вешалки куртку и натянула ее на себя. После этого она вернулась на кухню. Мужчина, словно каменное изваяние, сидел за столом с потухшими глазами.

— Спасибо, — тихо произнесла Анника.

Торд обернулся к ней и попытался изобразить улыбку.

— И последнее, — вспомнила Анника. — У Маргит была маленькая ножка?

— Она носила тридцать шестой размер, — ответил мужчина.

Она оставила его у соснового стола в безупречно убранной кухне перед чашками с нетронутым, медленно остывающим кофе.

За время ее отсутствия автомобиль промерз насквозь, и Анника не стала снимать куртку. Ее вдруг охватила паника — ей показалось, что она не сможет завести взятый напрокат автомобиль и навсегда останется здесь, примерзшей среди домов семидесятых годов, превратится в ледяную статую, навеки останется связанной ложью семьи Аксельссон.

Анника с такой силой повернула ключ зажигания, что едва не сломала его, двигатель нехотя, с хрипом, завелся, и она облегченно вздохнула. Стекла изнутри покрылись коркой льда. Анника включила заднюю передачу, и та отреагировала громким протестующим скрежетом. Она начала сдавать назад, оглянулась и едва не подпрыгнула от испуга. Заднее стекло замерзло, и сквозь него ничего не было видно. Так недолго на что-нибудь наехать.

Дочери Торда Аксельссона прошли рядом с боковым стеклом. Анника попыталась улыбнуться и неловко помахала девушкам, окинувшим ее любопытными взглядами.

Колеса со скрежетом давили лед на дороге, когда Анника выезжала в город. В горле оставалась мучительная тошнота, в носу стоял запах дезинфекции, мысли не оставляли в покое, грудь теснило.

Сказал ли Торд Аксельссон правду? Не преувеличил ли он? Может быть, он что-то утаил?

Она миновала гимназию, церковь и выехала из центра городка, едва успев в него въехать.

Он не стал приукрашать злодейство жены, думала Анника, и не пытался ее оправдать. Напротив, он просто трезво констатировал, что она подожгла керосин, в результате чего взорвался самолет. Торд не стал говорить, что это был несчастный случай.

Если бы он хотел солгать, то именно так все бы и объяснил.

Дикие Звери, подумала Анника. Желтый Дракон. Какая дьявольская выдумка, какая чепуха, какой бред. Лев Свободы, Лающая Собака, Красная Волчица, Черная Пантера, Белый Тигр.

Где вы теперь? — думала она, выезжая на пустынную магистраль, ведущую в Лулео.