Красная змея

Какое-то время он колебался, но все-таки решил позвонить. Самое худшее, что ему угрожало, — это поток проклятий и вполне заслуженных обвинений. Все это было вполне переносимо. Весьма возможно, что дело того стоило. Пьер подумал о том, как лучше всего повести разговор, и у него сложился план действий.

Журналист набрал номер. Он получал странное удовольствие, наблюдая за диском своего старомодного телефона, который после набора каждой цифры возвращался в исходное положение. Этот звук успокаивал его.

Телефонному аппарату давно пора было отправляться в антикварную лавку. Ему было более пятидесяти лет. Бланшар раздобыл эту штуку в Сенегале, где еще несколько лет назад такие телефоны по-прежнему служили верой и правдой. Теперь подобные аппараты вошли в моду. Компания «Франс Телеком» выпускала их для чудаков и поклонников старины, однако телефон Бланшара был действительно древним.

Пьер ожидал, что длинные гудки вот-вот переменятся на короткие, и удивился, когда уже после третьего сигнала услышал напевный женский голос:

— Алло!

— Марго, это Пьер Бланшар!

— Пьер, привет! Очень рада! Вообще-то ты поздновато звонишь. Скоро одиннадцать.

«Одиннадцать?» На секунду он подумал, что Маргарет ошиблась, и только потом вспомнил, что лондонское время на час отстает от парижского.

«Не так уж и поздно», — решил Пьер.

— Понимаешь, я не хотел тебя беспокоить в столь поздний час. Но в общем, позвонил потому, что дело не терпит отлагательства. Я должен с тобой переговорить!

— У тебя проблемы?

— Не совсем так, хотя мне и нужна твоя помощь. Но для начала расскажи, как поживаешь.

— Прекрасно, просто великолепно! У меня выдалась свободная неделя, потому что студенты больше не ходят на занятия. Они готовятся к зачетам. Завтра с утра у меня последняя лекция в этом полугодии, а потом я отправлюсь в Эдинбург, хочу несколько дней погостить у мамы. Это будет передышка перед финальным штурмом. Как твои дела?

Пьер подумал, что этот монолог содержал две новости. Одна из них была плохая, другая — хорошая. Хорошая состояла в том, что Маргарет на несколько дней свободна от своих лекций. Значит, он мог пригласить ее приехать в Париж. Плохо же было то, что его собеседница уже решила, как распорядиться пустыми днями.

— У меня есть определенные проблемы.

— Какие, Пьер? Что стряслось?

Бланшар мучительно размышлял о том, как бы убедить эту специалистку по Средним векам ненадолго позабыть о матушке и об Эдинбурге.

Маргарет Тауэрс была известной медиевисткой, одним из лучших специалистов по истории Ближнего Востока в эпоху Крестовых походов. Пьер не знал ее точного возраста. На вид этой высокой даме с внимательными голубыми глазами, в которых отражались живой ум и порывистый темперамент, было около тридцати пяти. Она имела светлые, чуть волнистые волосы и роскошный бюст, была привлекательной женщиной в самом полном смысле этого слова.

Маргарет так и не вышла замуж, хотя имела предостаточно возможностей для этого. Пьер отлично помнил самодовольного журналиста из «Дейли телеграф», готового отдать все на свете, лишь бы только она согласилась стать его супругой. Однако для женщины с шотландским темпераментом — Маргарет родилась в Кокензи, на берегах Фёрт-оф-Форт, что рядом с Эдинбургом, — такой мужчина был попросту невыносим.

Маргарет спокойно объясняла любопытствующим, что единственным желанием Роберта Бертона было раздвинуть ей ляжки. Он выше всего ставил свое эго и личные желания.

Любовью всей жизни доктора Тауэрс была история. Именно этой страсти она полностью отдавала себя.

Пьер дружил с ней с тех самых пор, как побывал в британской столице. Он восхищался умом и яркой натурой Маргарет, включая даже ее порывистость. Люди подобного склада всегда называли вещи своими именами.

Бланшар был очень доволен тем, что в их отношениях обошлось без постели, хотя такая возможность у него, скорее всего, была. Секс с этой женщиной мог бы испортить отличную дружбу, над которой оказались не властны ни время, ни расстояние.

— Марго! — Он всегда ее так называл. — Мне нужно, чтобы ты приехала в Париж.

На линии воцарилось молчание. Пьер не знал, как его истолковать, но немедленного отказа не последовало, и это было уже хорошо. Бланшар понял, что его просьба изучается, потом услышал ответ и по тону собеседницы догадался, что кое-какие шансы у него есть.

— Я не могу, Пьер. Мне очень жаль. Я уже сказала, что обещала маме несколько дней провести в Эдинбурге.

В трубке снова последовало долгое молчание. Надежды Пьера улетучивались, как воздух из проколотого шарика.

Но все-таки Маргарет задала вопрос, заставивший журналиста воспрянуть духом:

— Для чего я понадобилась тебе в Париже?

Он понял, что исход дела будет зависеть от ответа.

— Видишь ли, у меня в руках оказались любопытные документы. Думаю, материала хватит на хорошее расследование, однако нужно, чтобы мне помог кто-то вроде тебя.

— Почему вроде меня?

— Потому что история эта уходит корнями в Средневековье.

После нескольких секунд раздумий, которые показались Бланшару вечностью, Маргарет произнесла: