Красная звезда и зеленый полумесяц

Я пишу эти строки, только что вернувшись из длительной поездки по США. В этой стране, чьи руководители охотно провозглашают себя первейшими поборниками свободы и прав человека, я видел длинные очереди безработных, стоящих за бесплатным супом, бездомных стариков и людей помоложе, копающихся в помойке в поисках выброшенных вещей, чтобы, продав их, «сделать несколько долларов». Я видел также, как в результате дискриминации, принявшей еще больше, чем вчера, лицемерный облик, двери учебных заведений и предприятий оказывались закрытыми для американских граждан лишь только потому, что цвет их кожи был черным или коричневым. Я видел в этой стране, которая ежегодно тратит сотни миллиардов долларов на подготовку к ядерной войне и которая настолько богата, что, говорят, могла бы свободно прокормить все население Африканского континента, миллионы людей, вынужденных влачить нищенское существование в ужасающих гетто, не говоря уже о тех, кто живет за так называемой официальной чертой бедности. В этой стране люди, похоже, считают «естественным» нечто другое, а именно то, что доллар стоит в основе всего, возвышается над всем, что, если это выгодно миллиардерам, трудящиеся оказываются без работы, а в стране поднимается мутная волна расизма. Именно пребывание в США позволило мне с особой ясностью понять, что дал народам СССР социализм, вырвавший их из щупалец старого мира эксплуатации и империалистического гнета.

Пусть же эта книга явится свидетельством дружбы и благодарности великому советскому народу, многоликому и единому, который благодаря своему героизму и принесенным жертвам впервые в истории открыл путь в новый мир, о котором мы мечтаем и за который мы боремся, в мир без войн, в мир братства и подлинной свободы, который воцарится в ближайшем будущем на всей земле.

Анри АЛЛЕГ

ВВЕДЕНИЕ

Еще не так давно термин «колония» и его производные — «колонизатор», «колониализм» и т. д. — не звучали позорно, как они почти повсюду звучат сегодня. Еще недалеко от нас ушла эпоха, когда великие державы, захватившие огромные территории в Азии или Африке, могли спокойно прославлять величину и богатство своих владений. При этом они провозглашали незыблемость своей власти над миллионами подданных, о которых они якобы «заботились», желая принести им счастье и прогресс. Редко кто тогда осмеливался утверждать, что народы — все народы — имеют право жить свободно и независимо. Еще меньше было тех, кто, не боясь скандала и репрессий, обличал колонизацию, называя ее актом «грабежа и убийств», как это сделал в свое время Жюль Гед[2].

Даже в рядах рабочего движения Западной Европы, в частности во Франции, существовали глубокие разногласия между сторонниками колонизации — если даже они, как Жан Жорес[3], хотели, чтобы она была «гуманной» — и теми, кто, решительно принимая сторону африканцев и азиатов, поддерживал их право на образование суверенных государств, на организацию своей жизни в условиях полной независимости[4]. Потребовались долгие, тяжелые битвы, сначала в мире, потрясенном Октябрьской революцией, затем накануне второй мировой войны, после поражения в ней фашистских держав, и, наконец, во время медленного созревания общественного мнения под влиянием успехов национально-освободительной борьбы народов, чтобы руководящие круги Лондона, Парижа, Брюсселя, Амстердама, Лиссабона и Вашингтона убедились, что эпоха их безраздельного владычества над целыми континентами подходит к концу. После этого прошло еще с десяток, а то и больше лет, прежде чем апологеты «великих империй» превратились в конце концов в «страстных сторонников» права колониальных народов на самоопределение.

Но в начале 1920-х годов ничего этого еще не было. Ни даже десятилетие спустя! В 1931 году устроители Парижской колониальной выставки, полностью посвященной «нашим имперским завоеваниям и достижениям», могли проводить триумфальные празднества, не встречая, за редким исключением, каких-либо возражений. И именно в этом мире, где неравенство народов и подчинение самых слабых самым сильным рассматривались как закон и даже как логика истории, русская революция заявляет о своем твердом намерении установить между всеми нациями и народностями бывшей царской империи полное равенство. Это заявление не могло быть расценено владельцами колоний иначе, как вызов и смертельная угроза всякому «цивилизованному обществу». Именно так оно и было воспринято.