Красная звезда и зеленый полумесяц

«Пробуждение ислама…» Это выражение, как и идеи, которые оно в себе несет, стали знакомой темой для телезрителей Европы и Америки. На своих экранах они видели кадры, посвященные событиям на Ближнем Востоке: десятки тысяч мужчин и женщин, размахивающие зелеными флагами, выкрикивающие исламские лозунги и скандирующие на протяжении всех своих маршей священное воззвание: «Аллаху Акбар!» Аллах превелик! Официальные комментарии, за редким исключением, идут в том же направлении: их целью — очень часто достигаемой — является убедить западное общественное мнение, что речь идет о феномене, не имеющем рационального объяснения, определяемом бессознательностью незрелых народов, все еще подверженных мистическим порывам, не контролируемых и не способных к контролю, отказывающихся от логики современного мира, чтобы уцепиться за средневековье, из которого они не могут, да и не хотят выходить. Такому «объяснению» на Западе без труда обеспечено всеобщее признание — оно и в самом деле вписывается в привычное мышление, отмеченное десятилетиями бессознательного пропитывания имперским духом, для стирания которого «деколонизации» было недостаточно. И мысль осталась: независимые или нет, вооруженные саблями, копьями, старыми мушкетами или снабженные самым современным оружием, мусульмане остаются тем, чем они были всегда: неизлечимыми и опасными фанатиками. Сводя беспорядки и революции, потрясающие исламский Восток, единственно к движению религиозного характера, эта интерпретация, простая и соблазнительная, избегает, кроме того, постановки вопросов о породивших это движение глубоких экономических и политических причинах, как и об ответственности держав, которые так долго угнетали этот регион. На деле же не какое-то таинственное и необъяснимое коллективное стремление и не послание с небес, переданное слугой господним, побудило миллионы людей восстать против режима шаха и свергнуть его, а их желание покончить с ненавистной тиранией, которая обирала страну ради интересов иностранных компаний и кучки привилегированных местных жителей, их стремление освободиться от унизительной опеки американского империализма и от продажного режима. Короче говоря, это не ислам, внезапно «пробудившись», вызывает бунт народных масс. Напротив, это «пробуждение» миллионов эксплуатируемых и угнетаемых людей, их отказ и дальше гнуть шею объясняет это широчайшее движение. А протест народа выражается под единственным знаменем, которое ему знакомо и близко и которое символизирует одновременно его национальную принадлежность и надежду, — знаменем ислама. Некоторые обстоятельства, свойственные Ирану, придали этому аспекту проходящей революции особый характер. Последний шах и в самом деле боролся за «современный и светский» жизненный выбор, против авторитета шиитских священнослужителей. Из-за репрессий, направленных против активистов и патриотов из политических партий, осмелившихся восстать против диктатуры, мечети оставались единственным более или менее дозволенным очагом оппозиции. Отсюда можно понять, почему в этих условиях авторитет тех, кого называют аятоллами, смог достичь таких больших масштабов, а религия — стать почти единственным прибежищем и в лучшем и в худшем, со всеми противоречиями, которые из этого вытекали: с одной стороны, непобедимое стремление народных масс к прогрессу и истинной национальной независимости, а с другой — привязанность к прошлому пришедшей к власти буржуазии, заботящейся об укреплении своих позиций посредством поворота в свою пользу — пусть даже самыми кровавыми методами — народной революции. Поэтому еще одним крайним упрощением, которое мешает видеть действительность происходящей в стране классовой борьбы, было бы сделать «единственно ислам», понимаемый в самом узком смысле этого слова, ответственным за несущие смерть взрывы нетерпимости, за пещерный антикоммунизм и средневековую ксенофобию.

Святая инквизиция также действовала от имени бога, но история богата и примерами великих народных движений, рожденных и выросших под эгидой религии. Именно под знаменем Христа восставшие во Франции «жаки» жгли замки своих господ, обвиненных в поругании своими несправедливостями божественных законов. Во имя защиты истинной веры в наши дни священники Латинской Америки встают на сторону восставших безработных, безземельных крестьян и индейцев, сражающихся с наемниками латифундистов и компаний янки.

Во время войны в Алжире руководители Фронта национального освобождения, хотя некоторые из них обладали глубоко светским мышлением, так же, не колеблясь, призвали на помощь такой мощный рычаг, каким был ислам, чтобы придать больший размах освободительной борьбе. Их противники, разумеется, не преминули поднять шумиху вокруг этого, стремясь представить дело так, как если бы речь шла об «опасном фанатизме».