Красницкий Сотник ч.1-2

«Ага! Типа: «мели, Емеля, твоя неделя», а я тебя видал в гробу, в ритуальной обуви и задумчивым лицом. Ну-ну, ваша светлость…».

– Кхе! Мда-а… Желания, значит… Они же всякими бывают: простыми, понятными, достижимыми или наоборот – по-всякому случается. Ты не смущайся, княже, со всеми бедами, что на тебя свалились, убить меня – желание простое и понятное. То есть, ты и раньше меня убить желал, только не знал об этом. Когда ты ляхов к нашим землям вел, ты ж и мне смерть нес… вместе с остальными, хоть и не ведал о моем существовании. Ну, а теперь возжелал собственноручно, так сказать…

Губы Всеволода шевельнулись, но он сдержался, промолчал.

– И это за то, что я тебе жизни и здоровья пожелал. – продолжил Михаил. – И исполнил… Мда… А все почему? Да потому, что желание твое не княжье, не воля повелителя, а порыв простого человека. И кто же из нас, после этого, ближе к смерду? Я или ты?

Чего стоило Всеволоду по-прежнему лежать молча и с закрытыми глазами, было видно по тому, как дернулись пальцы его здоровой руки.

– Поддайся я простым желаниям, разорял бы сейчас окрестности Городно, как ляхи мое Погорынье разоряли. Веси бы жег, полон набирал, молодух да девок… Сам знаешь, чего рассказывать? И остановить меня было бы некому – дружина-то твоя с ляхами под где-то ручку гуляет. И тебя связанного, в простой телеге к княжьему терему в Турове привез бы, чтобы, значит, ты на себе ощутил. А князь Вячеслав на тебя бы глянул…

Всеволод отчетливо скрипнул зубами.

– И греха бы в том не было! – повысил голос Михаил. – Ибо заповедал Спаситель: «Око за око, зуб за зуб»! Не нарушил бы я соразмерности воздаяния! Однако сижу, вот, рядом с тобой, да пытаюсь объяснить, что властитель, коему десятки и сотни людей повинуются, в желаниях своих, даже самых простых и справедливых, не волен. Я! Тебе! КНЯЗЮ! РЮРИКОВИЧУ!! Это как понимать? Я-то, дурак, на науку надеялся – ждал узреть пример того, как рожденный повелевать ниспосланные Господом испытания превозмогает! А что увидел? Простеца отчаявшегося? Бешенство бессильное? Так то я зреть мог и у холопов ни единожды! Ты за что под рубахой хватался? Не за оберег ли языческий?

– Замолчи!.. Ты не смеешь!.. – Всеволода, все-таки, проняло.

– Смею, ибо прав! Перед Господом все равны, но с властителей у Него спрос особый! – Михаил твердо взглянул в бешеные глаза собеседника и подчеркнуто спокойно добавил: – И не дергайся, лекарь к тебе не набегается.

– Да что ж ты вцепился-то, клещ?! Чего тебе надо?

– С князем хочу совет держать, с властителем земель и человеков, а не с лягухой телегой перееханной.

– Да что б ты сдох…

– Все под Богом.

Оба умолкли. Михаил просто ждал, перекатывая в зубах сорванную травинку, а князь Городненский… по всему было видно, что мысли у него толкутся, как народ на торгу. Можно было с большой долей уверенности предполагать, что ТАК с ним не разговаривал еще никто. Хотя… может быть и разговаривал, но не при таких обстоятельствах, и не непонятный мальчишка – сотник (в его-то годы!) какого-то Погорынского войска, про которое никто и не слыхал никогда.

Молчание было долгим, Михаил даже начал опасаться, что Всеволод так и останется безмолвным – уйдет в себя, замкнется в своей беспомощности и безнадежности.

«Ну же, тебе ж все сказано, феодал задрипаный! Ты князь, управленец, туды тебя в стольный град и княжий терем! От тебя ждут не эмоций, а управленческого решения! Я же ясно показал: мог бы, но не стану! Ну! Должна же быть хоть какая-то ответная реакция! Неужто тебя так затюкали, что совершенно отбили способность к самостоятельным решениям? Только «на психе» можешь сорваться очертя голову, раненый, всего с двумя десятками… ».

– Ты сказал: совет держать?

«Ну, слава богу, наконец-то!»

– Да, так и сказал.

– С пленником беспомощным?

– С князем. Пленный, не пленный, ты – князь. Я же сказал: мне с тобой не равняться, что бы там ни было. Тебе повелевать свыше дано, от рождения!

– Так что ж ты грубишь предерзостно?

– Пока ты ведешь себя, как простец… Я сказал «пока»! – отреагировал Михаил на еще не высказанное возмущение. – Для простеца это не грубость. Я бы и потерпел, но мне князь нужен, да и тебе тоже.

– Для чего?

– Дабы разорвать круг несчастий, тебя объявший. Отыскать первооснову, источник их, и ударить именно туда, иначе несчастья лишь приумножаться будут, и грядущее твое темно и грозно. И не только твое – расширяющийся круг несчастий и других захватывать непременно начнет, всех, кто с тобой, так или иначе связан.

«Ой, блин, слышала бы эту пургу Нинея! Умилилась бы до слез старуха».

– Да что я тебе говорю? Ты ж лучше меня это все видишь!

– Ну… Гм, допустим. – Всеволод, похоже, принял все сказанное всерьез. – И что?

– Семью твою выручим… по дороге-то, чай твои люди тебе поведали, как мы такие дела делать способны? Ну, так вот: выручим, а дальше-то что? Что после этого будет? По-моему подумать не грех.

– А ты, значит, и грядущее прозревать способен? – князь упорно продолжал придерживаться саркастического тона. – И что ж тебе открылось?