Красно-белый. Том 2 (СИ)

— Если соперник сильный и не жмётся к воротам, как Куйбышев, то центрфорварда выпускаем, меняя либо меня, либо крайнего полузащитника — Заварова или Шавло.

— Это тоже понятно! — Разнервничался Старостин.

— А если команда действует с нами от глухой обороны, то мы снимаем крайнего защитника и переходим на игру с тремя игроками обороны в линию. — Я передвинул фишки на схему — 3–1-4–2. — В такой расстановке я могу действовать как блуждающий форвард, то есть бегать по всему полю.

— Интересно, — пробормотал «Дед».

— Футбол — это те же шахматы, только на зелёном газоне, — хмыкнул я.

— Ещё «футбольные фигуры» иногда пьют, курят и дисциплину нарушают. — Улыбнулся Старостин и задал ещё один вопрос. — Как считаешь, что в сборной теперь будет твориться? Как там Костя с Никитой власть поделят?

— В сборной у нас был просто бардак, а теперь будет бардак в квадрате. — Сказа я вставая. — Пойду, посплю, Николай Петрович?

— Давай, давай, — отмахнулся «Дед», вновь уставившись на фишки, расставленные по футбольному полю.

* * *

Дальнейший путь для меня и моих спутников прошёл более чем спокойно. Черенков и Родионов полистав еженедельник «Футбол-Хоккей», где было написано и про них, быстро отрубились. Я тоже провалился в царство Морфея, без особых проблем. Немного докучал храп Сашки Калашникова, которого мне пришлось дважды во время дороги спуститься и перевернуть на бок. Но это мелочи. Знать бы заранее, что ждёт нашу красно-белую дружину по приезде в город герой Ленинград, то я бы наверняка сделал дополнительно пару ходок по разным купе, и хоть верховодил среди большинства футболистов Романцев, ко мне народ тоже прислушивался.

Поэтому на Московском вокзале северной Пальмиры весь тренерский штаб и моя небольшая компания в буквальном смысле была доведена до шокового состояния. Нормально, на своих двоих спустились на перрон всего десять человек. Почти весь костяк команды пришлось по отдельности выносить и складывать рядом с багажом. На вопрос: «Как можно было так нарезаться с нескольких бутылок пива?». Юрий Гаврилов, который немного соображал и в обнимку с Сергеем Шавло самостоятельно вылез из вагона, ответил:

— В Твери вязли бутыль самогонки. Промахнулись чуть-чуть, бывает.

— Мать твою! — Всплеснул руками «Дед». — С этого дня я вашу вольницу прикрываю нахрен! И ввожу денежные штрафы, твою мать!

— Давно пора, — зло прошипел я.

— Как завтра играть будем? — Шепнул Николай Петрович.

— Часть отоспится, дублёров выставим вместо тех, кто совсем будет плох. — Так же тихо ответил я. — Второй вратарь — Лёша Прудников трезвый и в неплохой форме. Отобьёмся как-нибудь.

— В следующий раз полетим самолётом! — Психанул старший тренер Старостин, которому я уже говорил, что в поезде сама обстановка располагает к дорожно-бытовому алкоголизму.

* * *

В понедельник 18-го июня после обеда в недавно открытой гостинице «Прибалтийской», где поселилась команда, и в которой лет через десять снимут «Интердевочку», у меня состоялся неприятный разговор с Романцевым, Ярцевым, Хидиятуллиным и Дасаевым. Всю эту четверку, как зачинщиков пиво-самогонного «фестиваля», «Дед» снял с предстоящей игры.

— Скажи прямо, Никон? Копаешь под нас? — Сжал кулаки, готовый броситься в драку, Олег Романцев. — Я ведь сейчас не посмотрю, что ты боксёр.

— Бескова вытолкал из «Спартака», сейчас хочешь и от нас избавиться, потому что мы под твою дудку не пляшем? — Подкинул ещё один вопросик Ринат Дасаев.

— На то, что я боксёр всё же посмотреть придётся, — криво усмехнулся я, — когда вы все приляжете на пол, не досчитавшись зубов.

— Чё думаешь, мы вчетвером тебя не сделаем? Да? — Попёр на меня Вагиз Хидиятуллин, но его схватил за руку Гера Ярцев и затараторил:

— Подожди, подожди. Пусть сначала ответить, что ему от нас надо?

— Вот и первый нормальный вопрос. — Я снова улыбнулся. — Мне надо, чтобы вы команду не подставляли. И потом Старостин вас сам снял, без моей подсказки. Кстати, правильно сделал. Нравится бухать, пробухивать карьеру — ваше право, но без вреда общему делу! А мы должны победить в чемпионате, выиграть Кубок и Кубок Кубков ФИФА!

Тут из ресторана на первом этаже большущей ленинградской гостиницы вышел Сашка Калашников и, увидев, что на меня насели четверо ломанулся на помощь.

— Чё за дела мужики? — Вступился он.

— Нормально всё, — буркнул я. — Поставьте на одну чашу весов бутылку, а на другу золотые медали и кубки. Что перевешивает?

— Ладно, замяли, — пробормотал Романцев. — Поговори с «Дедом», чтобы он нас сегодня выпустил в основе. Мы в норме.

— Хера с два! — Громко и чётко произнёс я. — Сейчас вас не наказать, то вы потом не остановитесь.

После чего я пошёл прямо на всю четвёрку и намеренно ударил плечом самых борзых Хидиятуллина и Романцева, и спокойно потопал дальше в сторону лифта, а следом за мной поспешил Калашников, который принялся нашёптывать:

— Поговори, в самом деле, с «Дедом», без четырёх игроков основы проиграем.