Красноармеец Краснофлотец № 21-22<br />((ноябрь 1937))

Качают отличника — водителя.

ПЛАВКА

Я иду заводом к дорогим мартенам,
Где кипит и льется огневой металл,
И блестит на солнце кружевная пена, —
Я такую пену за кормой видал.
Мощная сирена оглашает воздух,
По рольгангам слитки мчатся под пилу,
И кружатся звезды, золотые звезды,
Остывая каплей стали на полу.
Наверху подручный снова встал у летки,
Будто льется солнце, и смотреть нельзя…
У прокатных станов тонкий звон лебедки,
У прокатных станов старые друзья.
Мне они сказали: «Нам сейчас недаром
Плавки лучшей стали на печах нужны,
Строят инженеры, строят сталевары
У печей и станов мощный флот страны».
Я ушел из цеха… Утренней зарницей
Огневая плавка вспыхнула вдали.
…Далеко, в Кронштадте, на морской границе
Якоря подняли наши корабли.
Знаю: сталевары честно сдержат слово,
Не однажды звезды улыбнутся им,
Чтобы в час расплаты, выйдя в бой суровый,
Флот Страны советов был непобедим.

Николай Флеров,

младший командир Краснознаменного Балтийского флота

НАВОДЧИК

Пассажирский пароход «Урицкий» медленно отвалил от пристани. Полковник Кручинин с минуту постоял на палубе, любуясь причудливым отражением огней в темно-свинцовой реке, и вошел в каюту, залитую мягким голубоватым светом. На одной из кушеток, находившихся в каюте, спал мужчина, уткнув лицо в подушку. Кручинин тихонько опустил на окно штору, достал из портфеля книгу и сел к столу. Внимание его привлекла раскрытая на столе тетрадь, страницы которой были исписаны крупным размашистым почерком. Знакомый термин заголовка подстрекнул любопытство Кручинина, и он, отложив книгу в сторону, не задумываясь, начал читать чужие записи.

Вот что было написано там:

«Август 1920 года. Батальон красных, изнуренный боями, отходил через Пинские болота на соединение с полком, героически сдерживая наседающую конницу противника. Скудный запас экономно расстреливаемых патронов подошел к концу. Командир батальона Нестеров, старый фронтовик, с горечью думал, что без патронов батальону неминуемо грозит гибель. Надо было искать выход.

Вызвав к себе командиров рот, Нестеров спросил:

— Патронов нет?

— Нет, — угрюмо ответили командиры.

— Какой вы предлагаете выход?

— Умирать будем.

— Красиво, но это не выход из положения. Умереть каждый из нас сумеет. Надо спасти батальон.

— С голыми кулаками, среди болот…

— Хотите сказать — невозможно? — нетерпеливо перебил Нестеров.

— Да.

— Подобные соображения вы можете оставить при себе. Надо вывести батальон.

— Нужно надежное прикрытие, товарищ комбат. Прикрытие без патронов… Куда оно?..

— Вы правы, но… — Нестеров с минуту подумал и спокойно заявил:

— Прикрытием останется пушка. У ней есть снаряды.

— А если она не сдержит против, ника?

Нестеров резко ответил:

— Тогда… продайте себя как можно дороже…»

Дальше несколько строк оказались вычеркнутыми. Очевидно, автор хотел переделать их.

«…Вместе с батальоном отступала артиллерия в составе… единственной 76-мм пушки. Орудием командовал командир взвода Южанин. Утром, во время переправы через реку, пуля раздробила ему колено, и теперь он, поддерживаемый бойцами, с трудом сидел на передке орудия. Наспех перевязанная рана причиняла Южанину мучительную боль.

Нестеров знал о ранении Южанина, но почему-то думал, что ранение легкое. Теперь же, взглянув на измученное, обескровленное лицо командира взвода, Нестеров заколебался в принятом решении. Ему жаль было обрекать на верную смерть полуживого человека.

Южанин сам вывел Нестерова из затруднения.

— У вас приказание, тов. комбат? — спросил он.

— Да… я хотел бы знать, сколько осталось снарядов?

— Восемь шрапнелей, тов. комбат.

— Маловато. Дело, Южанин, такое, что необходимо задержать противника, пока батальон проходит болота. Патронов нет…

— Сколько времени потребуется на этот марш?

— Не меньше двух часов.

— Где прикажете развернуть орудие?

Эта безупречная готовность к самопожертвованию тронула Нестерова. Он торопливо схватил Южанина за руку и ласково посмотрел в глаза.

— Южанин, ты плохо чувствуешь себя. Может, заменить кем-нибудь?

— Время дорого, товарищ комбат. Укажите место для развертывания. Орудием командовать буду я, — холодно сказал Южанин.