Читаем Красное бикини и черные чулки полностью

Жанка слегка порозовела лишь после того, как я об нее отбила обе ладони, открыла глаза, сделала судорожный вздох и томно уставилась на сжимающего ее в своих объятиях маньяка. Я тоже пригляделась к нему повнимательнее и вспомнила. Да это же хозяин того самого «Мерседеса», которому я бампер раскурочила! Явился, значит, по мою душу. Сейчас начнет требовать возмещения ущерба, а я по сию пору не удосужилась раздобыть денег. Совсем замоталась. Ну ладно, как бы там ни было, а он имеет право на сатисфакцию, вот только при чем тут белые лилии, мне все еще невдомек.

— Надо бы ее куда-нибудь положить. — Маньяк из «Мерседеса», похоже, притомился держать обмякшую Жанку, что, впрочем, неудивительно при ее-то статях.

— Там диван, — я махнула рукой в направлении комнаты.

Тогда он поднатужился, как бурлак на Волге, и поволок Жанку к дивану. Вперед ногами, потому что развернуть ее в тесной прихожей, не разворотив при этом стен, было технически невозможно. Я шла сзади и на всякий случай поддерживала Жанкину голову. Вдруг как не донесет, уронит. Однако владелец «Мерседеса» оказался на редкость крепким парнем и доставил Жанку к месту назначения в целости и сохранности. Положил на диван и только после этого перевел дух.

— Может, ей «Скорую» вызвать?

Я присела на диван рядом с Жанкой, которая к этому моменту выглядела вполне прилично, и переадресовала этот вопрос ей.

Жанка слабым голосом отказалась. А я хотела было посоветовать ей в другой раз не болтать с набитым ртом, но сдержалась. Чтобы не задевать ее самолюбия в присутствии посторонних.

Теперь, когда Жанкиной жизни уже ничто не угрожало, можно было и с типом из «Мерседеса» разобраться. Что я и сделала.

— Ну хорошо, допустим, вам надоело ждать! — завелась я с пол-оборота. — Допустим, у вас лопнуло терпение! Но лилии-то при чем?

— Что? — Этот субчик захлопал подозрительно честными глазами. — Я не понимаю…

— А что тут понимать? — подбоченилась я. — Зачем вы притащили мне этот надгробный венок?

— Я? Притащил? — Он ткнул себя пальцем в грудь. — Да ничего я не тащил! Цветы лежали на лестничной площадке, прямо под вашей дверью. Я всего лишь их поднял. И передал по назначению. То есть я так думал, что по назначению, а теперь уже и не знаю…

— Он думал… — пробурчала я. — А нечего думать! И передавать всякую гадость не надо. Вас что, мама в детстве не учила ничего не поднимать с полу?

Тип из «Мерседеса» так растерялся, что даже заикаться стал:

— Да что… Что я такого сделал? Ведь все так и было, как я говорю. Я приехал сказать, чтобы вы не беспокоились, что я заменил этот чертов бампер… А эти цветы… Я их даже не сразу увидел в полумраке. И… И наступил на них, кажется. Слышу, хрустит что-то. Наклонился — лилии. Ну и поднял, чтобы не растоптать.

— Так… Красное исподнее уже было, черные чулки тоже, теперь вот, нате вам, белые лилии… — загибала я пальцы, глядя на Жанку. — Что же, мне в следующий раз ореховый гроб под дверь поставят?

А Жанка, как будто и не умирала каких-нибудь пять минут назад, молниеносно подхватилась с дивана:

— Это не Порфирий! Голову даю на отсечение: он тут ни при чем!

— А кто? — Меня уже трясло от Жанкиной повернутости на этом жалком пачкуне. — Может, ты мне все-таки скажешь, кто?

— А ты! Ты!.. — Жанка была уже не синяя, а красная, как злополучное гипюровое бикини, подброшенное к моим дверям первым номером. — Ты совсем как Кошмаров! Только и мечтаешь Порфирия засадить! Ну что он тебе сделал, скажи, пожалуйста? Ведь безобиднейший человек, сроду муху пальцем не тронул! Что ты к нему привязалась, а? А хочешь, я скажу, в чем дело? — Жанка вскочила с дивана и пошла на меня, повиливая задницей. — У тебя сейчас сексуальный простой. А раз ты без мужика, то и я должна быть одна-одинешенька. Вот поэтому Порфирий тебе как кость в горле!

— Дура! — припечатала я Жанку. — Дубина стоеросовая! — И малодушно поискала сочувствия у невольного зачинщика всей этой смуты — типа из «Мерседеса»: — Нет, но что она плетет? Что она такое плетет?

Тип из «Мерседеса» только беспомощно развел руками и бестолково заморгал.

Моргать ему, кстати говоря, пришлось еще довольно долго. Пока мы с Жанкой бегали по комнате и надрывали глотки, тщетно стараясь переорать друг друга. При этом Жанкина ария сводилась к восхвалению забулдыги-мариниста, а моя — к обратно противоположному. Жанка так разорялась, что охрипла первой и к концу дискуссии надсадно сипела. Я тоже выдохлась и посчитала за лучшее заключить непродолжительное перемирие. Правда, какое-то время мы еще метали друг в дружку испепеляющие взгляды, а присутствующий при этой дуэли тип из «Мерседеса» только растерянно озирался и выглядел полным болваном.

— Собирайся, поехали, — скомандовала я после передышки.

— Куда? — набычилась Жанка.

— Куда ты просила, к Порфирию. Или ты уже передумала?

У меня были подозрения, что после случившегося Жанка дезавуирует свою прежнюю просьбу, но она, ни слова не говоря, натянула на себя ондатровую кацавейку, нахлобучила берет и застыла в прихожей в позе оскорбленной добродетели.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже