Красное бикини и черные чулки

И «Варвара» туда же, забастовала. Так и не завелась, сколько я ни дергала за проводки.

Я злобно посмотрела на Жанку. Вообще-то я не очень верю во всякие там мистические штучки, но в тот момент у нее были явные неполадки с так называемой энергетикой. В связи с чем у меня возникли серьезные опасения насчет Варвариной электропроводки. Как бы она окончательно не вышла из строя.

— Что, не заводится? — участливо осведомился за моей спиной тип из «Мерседеса», которого мы с Жанкой чуть не затоптали на лестнице, когда неслись вниз, попутно переругиваясь. Оказывается, он еще не уехал. — Могу подвезти, если надо.

Я огляделась и увидела протараненный мной «Мерседес». А он, надо признать, выглядел как новенький. В отличие от моей «десятки», между прочим.

— Пожалуйста, — услужливо распахнул лаковую дверцу этот необъяснимо любезный субъект, уж не помню, как его звать-величать. Не маньяком же, раз лилии не его. И для «нового русского» какой-то он не такой. Мало того, что не вытряс из меня душу из-за своего сивого «мерина», так еще и явился сообщить, чтобы я не беспокоилась по пустякам, если не врет, конечно. В «старые», знамодело, его тоже не запишешь, поскольку те не рассекают российские хляби на навороченных иномарках. Может, он новейший, а? Тем более что наиболее оголтелые апологеты всеобщей капитализации рубахи на себе рвут, доказывая, что придут-де и такие, сплошь меценаты да благотворители. Мол, наши нынешние жлобы в них переродятся после того, как умаются воровать. Осталось только немного подождать, когда они нас обдерут окончательно, а уж потом непременно облагодетельствуют. Дайте только срок.

Про визитную карточку, которую этот нувориш всучил мне после нашего памятного посещения автосервиса, я вспомнила, уже устроившись на кожаном сиденье. Куда я ее дела? Еще и Жанка тогда мне, кажется, зачитывала, что там было написано, но я все пропустила мимо ушей.

— Итак, куда едем? — осведомился Новейший.

— На Новостройку, — недовольно пробурчала Жанка, отвернулась к окну и больше за всю дорогу слова не сказала. Как же, как же, я посмела оскорбить подозрениями ее запойную святыню.

Дальше командовала я. Говорила, куда поворачивать, подсказывала, где лучше притормозить, чтобы в темноте не оторвать новый бампер на какой-нибудь особо выдающейся колдобине. Новейший был паинькой и во всем слушался меня. В результате до места мы добрались без потерь, что само по себе неплохо, учитывая из рук вон хреновое состояние уездных дорог.

— Может, вам нужна помощь? — поинтересовался Новейший, когда мы с Жанкой вывались из его роскошного авто!

— Сами обойдемся, — прошамкала Жанка в воротник своей кацавейки.

— Тогда, если хотите, я вас подожду, — тут же вызвался он.

Я несколько удивилась, но жеманиться не стала. А как еще мне из этой дыры потом выбираться прикажете? Автобуса не дождешься, такси не поймаешь.

— Тоже мне — рыцарь без страха и упрека, — фыркнула Жанка уже в подъезде вонючей Порфирьевой пятиэтажки.

— Что-то ты не очень возражала, когда он тебя на руках таскал, — не преминула я освежить девичью Жанкину память.

Жанка не нашла веских возражений, только зашмыгала носом.

* * *

Берлога Порфирия по-прежнему напоминала стоянку первобытного человека. Только на этот раз первобытный человек был на месте. Валялся на продавленном диване и мерно похрапывал, распространяя по комнате спиртосодержащие миазмы. А вокруг грязные носки валялись вперемешку с засохшими тюбиками краски, вдоль стен громоздились бессмертные творения мастера в подрамниках и без оных, а на хромоногом столе у окна красовался натюрморт из пустой водочной бутылки, банки из-под кильки и зачерствевшей буханки хлеба.

— А что, — подмигнула я Жанке. — Очень даже подходящая жилплощадь для того, чтобы свить уютное воронье гнездышко!

Она же, недовольно поморщившись, бросилась к Порфирию и начала хлестать его по щекам, совсем как я ее, когда она подавилась.

— Порфирий, проснись! — приговаривала эта идиотка. — Проснись, Порфирий!

Пьяный в стельку Порфирий, само собой, и бровью не повел. С тем же успехом она могла бы и покойника будить.

Я от нечего делать расхаживала по грязной берлоге уездного Айвазовского и рассеянно разглядывала натыканные во всех углах шедевры, которые отличались редкостным однообразием. Повсюду морские волны с пенными гребешками, явно срисованные с речки Вонючки. Уж лучше б он голую Жанку малевал. Или какие-нибудь лиловые абстракции с глазами на коленках. Потому что пейзажи и всякий там прочий реализм сейчас и даром никому не нужны.