Красное и чёрное. Начало

Лили устроилась в своей спальне, где она познакомилась со своими соседками: Алисой и Мэри. Девочки скоро нашли общий язык. Северус вошёл под своды гостиной Слизерина с противоречивыми чувствами. Дух захватывало у него от одного вида древних подземелий, отделанных серебром, изумрудом и малахитом. Богатое убранство сочеталось с удобством, несмотря на прохладу, которая сегодня была как нельзя кстати. Одиннадцатилетний Снейп едва мог сдержать радостный вздох, осознавая, что он теперь часть этой истории. Часть этого именитого факультета. Лишь одно теперь жгло его душу. Лили была далеко, а ведь он так мечтал, что они будут вместе. Он с трепетом выслушал обращение Декана к первокурсникам, которое зачитал Люциус Малфой — староста факультета, и отправился в свою спальню. Весь день над Хогвартсом собирались тучи, и к вечеру полил проливной дождь. Здесь в подземельях не было слышно ни грома, ни шума дождя, а только сосредоточенная тишина, как в подводной лодке. Освящённая часть Чёрного озера в окне завораживала. Но было уже поздно, и ученики разбрелись по своим спальням.

Северус вошёл в спальню первокурсников и бесстрастно, но вежливо поздоровался со своими соседями. Те сделали вид, что не заметили его, и Сев в тишине прошёл к своей кровати.

А вдруг она найдёт там себе друзей и не захочет его видеть? Эта мысль заставила весь сон улетучиться, и за завтраком он показался Лили ещё более бледным, чем обычно.

— У нас сдвоенная Трансфигурация, Сев, — Лили улыбнулась и тронула Снейпа за рукав мантии, когда он читал расписание.

На сердце сразу потеплело, так они и отправились вдвоём на свой первый урок.

«Как хорошо… — подумал Северус, — что Лили не бросит его».

«Как хорошо… — подумала Лили, — что Сев всегда будет рядом».

Глава 3. Дела давно минувших дней…

«Лидер действует открыто,

босс — за закрытыми дверьми.

Лидер ведет за собой,

а босс управляет.»

Рузвельт Т.

Разбитое сердце и раны залегли так глубоко, что невозможно опомниться и свернуть с пути. Геллерт видел Альбуса каждый день. Он полюбил его тёмно — рыжие волосы, вечно съезжающие на нос очки и открытый взгляд голубых, как небо, глаз. Сиюминутная влюблённость переросла в маниакальную жажду и Гриндевальд был вынужден каждый день аппарировать на крыльцо дома Дамблдоров, чтобы там наслаждаться обществом Альбуса. Да, что там наслаждаться? Это была настоящая пытка. Видеть его каждый день, вести философские беседы и только по ночам мечтать сжать изящные пальцы и почувствовать дрожь молодого тела.

Геллерт чувствовал, что ему тяжело дышать, когда Альбус по — приятельски обнимал его. Тогда он хотел больше никогда не возвращаться в этот дом или навсегда остаться в этих объятьях. Но однажды наступило прозрение. Геллерт Гриндевальд понял, что посвятил Альбуса во все свои дела, но было уже поздно. Любовь. Жаркая юношеская любовь сгубила все его планы.

Альбус видел, как друг сходит по нему с ума, и нарочно притворялся, что ничего не замечает, и что у Геллерта нет шансов. И лишь в последний момент…

Было раннее осеннее утро и один из тех дней, когда солнце щедро дарило своими лучами маленький английский городок. Геллерт проснулся в постели друга, который, казалось, тоже не выдержал этой пытки. Можно долго любить, а потом в одну ночь разрушить все другие узы, кроме уз плоти. Тонкий светловолосый юноша не знал, как ему быть. Уйти поскорее и постараться забыть о случившемся или… Но как можно было забыть ту страсть, которой он отдавался накануне? Как можно забыть вкус этих губ и манящей кожи? Гриндевальд замер, боясь разбудить спящего Альбуса. Без очков он казался совсем другим. Красивое молодое лицо, румянец на щеках после бурной ночи, взлохмаченная рыжая шевелюра. Солнечный луч скользнул по лицу юноши и тот поморщился, прячась в одеяле. Геллерт не смог сдержать улыбки и сделал единственное, что подсказало ему в эту минуту сердце. Он обнял Альбуса, крепко прижимая сонного юношу к своей груди.

Тогда он был ещё счастлив. Никакие муки разрывающегося напополам сердца не терзали его, и будущее казалось светлым и радужным.

— Как насчёт того, чтобы первым манифестом выпустить закон о разрешении однополых браков? — ухмыльнулся Гриндевальд, наматывая на палец рыжий локон.

— Это было бы слишком, — Дамблдор рассмеялся, потягиваясь после сна, — хотя, если рушить устои, то все сразу…

А потом был завтрак втроём и смеющаяся над братом Ариана. Дамблдор будто ни сколечко не жалел о содеянном, в то время как Гриндевальд только и делал, что занимался самокопанием. Больше всего он волновался о том, что скажет брат Дамблдора, если узнает, что между ним и Альбусом произошло. Однако приехавший на каникулы Аберфорт не был удивлён сложившейся ситуацией. Хотя и доставал любовника брата по поводу и без. И только узнав, что они с Альбусом решили уехать, пришёл в ярость.

* * *