Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 1

Экран

Меж четырьмя бронзовыми конями Аничкова моста

мчатся живые два! – красавцы-кони! –

извозчика-лихача –

мчат легковые санки, в них ездоки –

солидный господин, уверенный и с улыбкой,

и дама рядом, с меховым воротником, в широкой шляпе с перьями.

Но на самом скате с моста – кони поёжились, замялись, заплясали на месте,

извозчик откинулся – изумлённо или в страхе, –

= молодой мастеровой в поддёвке, шапке набекрень – стал на пути, не побоялся, руку поднял –

и так остановил коней. Одного за узду – и обходит,

показывает взмахом: слезай, мол, слезай!

Извозчик – надулся, лопнет, а господин –

господин монокль откинул, улыбается, недоразумение просто:

– Товарищ! Зачем же так? Я тоже – за свободу! Я – корреспондент «Биржевых Be…»

= Но не для того парень под скок становился:

– Биржевой? Накатался! Сле-зай!

= За локоть сдёрнули с саней господина.

Господин – своё загалдел, дама – закудахтала, но слезают, извозчик – своё,

= ну! взамен вспрыгнули с двух сторон приятели:

– Гони!

Извозчик ощетинился:

– А кто мне заплатит?

= Парень в санках в рост, обеими руками размахнулся вольно – да на плечи извозчику, хлоп!

– Е-дем!

По-ка-тили!

Покатили ребята, не спрашивай почём, – да вдоль по Невскому!

Вдоль по Невскому

если глянуть вдаль

= что-то люда много на мостовой и трамваев слишком густо. Остановили их.

= Пассажиры в трамвае –

по-разному.

А в общем, что ж? – выходить, да пешком.

* * *

На Казанском мосту,

как проглядывается Спас-на-Крови вдоль канала,

смешанная толпа рабочих, баб, по одёжке видно, что с окраины, и подростков.

– Дай-те хле-ба!

И не все, но голоса отдельные тянутся вместе стянуть:

Вставай, подымайся, рабочий народ!

Иди на борьбу с капита-а-а-лом!

И – вырвался вверх красный флаг! Подняли там в середине.

И крик молодой надрывный, звонкий, одинокий:

– Долой! полицию! Долой! правительство!

А – хода им нет: тут же – конница,

кончилась песня,

драгуны наезжают конными грудями на рабочих – и

теснят их вбок – туда, вдоль канала.

Негрубо, без шашек – туда, к Спасу-на-Крови.

И флага не стало – упал, убрали.

Гул неразборчивый. Утихающий ропот. И только мальчишеские сдруженные весёлые голоса:

– Дай-те-хле-ба! дай-те-хле-ба!

= А на тротуарах – публика почище,

хорошо одетая.

Смотрят зеваками сочувственными,

но радости – как будто и поуменьшилось.

* * *

Церковь Знамения.

Памятник Александру III, на красном граните. Император-богатырь, вросший конём навеки в параллелепипедный постамент.

Тяжесть, несдвигаемость.

И – пятнадцать конных городовых,

отлитых молодцов, живые памятники,

с шашками наголо, не усмешечками, как казаки, –

цокают

навстречу. А – шутить не будут.

А – не будут!?

Из глубины от нас – сви-и-ист! ви-и-изг!

А тут, через площадь от Лиговки, – ломовые сани тащатся,

воз дров.

Сви-и-ист! Ви-и-изг!

И чья-то рука протянулась –

хвать полено!

да и – метнула в конного.

Со всей его гордостью, твёрдостью – а поленом в бок! Не хотел?

Метко наши ребята бросают – чуть не свалило его.

И лошадь завертелась.

А – пуще свист на всю толпу! и – орут!

и десяток бросился к тем поленьям – разбирать да швырять,

из-за воза, как из-за баррикады.

Двое конных было сюда – а тут нас и не возьмёшь.

Полено! – полено! – полено! – полетели как снаряды!

И помельче летят – то ли камни, то ли лёд.

А – свисту!

Перепугались лошади. Закружились – прочь уносят. В коне их сила – в коне их и слабость.

А одни ускакали – другим конным тоже не оставаться –

завернули – и прочь, туда, к Гончарной.

= Один только коняка не шелохнулся –

Александров. Конь-то – из былины.

И – Сам.

= Площадь – свободна, и всю запрудила толпа с Невского.

И что ж теперь? – Митинг!