Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 3

Но сама юстиция скрылась в тени, а распоряжаться подталкивали боевого генерала, как бы в насмешку над армией. Однако приказывалось – правительством, и как же можно не выполнить? Служба не спрашивает согласия.

Впрочем, объяснил Гучков, и Корнилов облегчился, что арест этот – мера временная и прежде всего для сохранности царской же семьи от озорников и мятежников.

Готовилось втайне. Полковник Кобылинский всё узнал от Корнилова только уже в поезде сегодня утром. На станцию Царское Село вызвали царскосельского коменданта и в ожидании часа, назначенного царицей, обсуждали дислокацию дворца, парка. Конечно, топографическая карта безполитична и расстановку военной охраны можно исполнять как чисто боевую задачу.

Но военное превосходство применялось к одинокой женщине.

Однако же и эта женщина… Когда Корнилов после побега представлялся ко Двору – он стал говорить о нечеловеческом положении наших военнопленных в Австрии и Германии, что надо их защитить, хотя бы прижав германских и австрийских у нас. И не встретил отзыва. Царица странно сказала: «Ах, пусть Россия покажет пример великодушия!» И охлаждающий шелесток прошёл по голове Корнилова. Хорошо ей быть великодушной, сидя во дворце!..

И вот теперь досталось именно Корнилову, и ему одному, объявить императрице невероятную новость. Эта легендарная, безпечно-белая семья, высоко, как в облаке, плававшая над всею прошлой жизнью Корнилова, – вдруг упадала наземь больно – и оцепить её дозором должен был боевой генерал, присягавший императору.

И ещё – что дети все больные, и царица измучена тем, и вполне безпомощна, хотя хочет держаться гордой, – всё это помрачало Корнилова и вязало ему язык.

И только и было облегчение, и смог он передать ей наедине: что это временно и – для них же.

Со всей её надменной осанкой, запечатлённой на стольких портретах, вот – еле держалась она, покачивалась – и посмотрела на него благодарно. Глаза её были безпомощные, улыбка – принуждённая.

Ещё темней и строже, чем вошёл, Лавр Георгиевич вышел от царицы.

Теперь – много мелких действий предстояло ему совершить.

Сперва – распорядился выключить телеграф и все телефоны во дворце, оставив только два у ворот и два в караульных помещениях при офицерах.

Затем велел собрать в зал всех находящихся во дворце лиц свиты и прислуги, всего человек до ста пятидесяти. И объявил им: что все желающие уехать должны уехать тотчас, а желающие остаться при царской семье – должны будут впредь подчиняться режиму арестованных.

Затем распорядился о смене постов Конвоя Его Величества и Сводного полка.

Затем из многих дворцовых внешних дверей назначил три действующих, и отныне охраняемых стражею. Остальные велел запереть и сдать ключи караулу.

Через нового дворцового коменданта штабс-ротмистра Коцебу, привезенного с собой из Петрограда по выбору Гучкова же, – указал расположение караулов внутри дворца и вокруг него.

Установил очередь назначения караулов от гвардейских стрелковых полков царскосельского гарнизона и порядок высылки дозоров. Дважды в день охрану будут проверять от штаба Округа.

Всем остающимся и имеющим дело со дворцом должна быть теперь объявлена подготовленная инструкция. Все продукты и довольствие должны доставляться только через кухонный подъезд, приём и выдача их – лишь при дежурном офицере, при этом не должно быть допускаемо никаких разговоров о внутренних лицах дворца. Все поступающие и исходящие письма, записки и телеграммы должны просматриваться лично штабс-ротмистром Коцебу; пропускать – лишь характера хозяйственного и медицинского, остальные – передавать в штаб Военного округа. Вход во дворец дозволяется только вызванным техникам и врачам – и то в сопровождении часового или дежурного офицера. Без разрешения командующего Округом не дозволяются никакие свидания с лицами, содержащимися в Александровском дворце. Прогулки отрекшегося императора и бывшей императрицы допускаются в светлое время дня, в часы по их желанию, на большом балконе дворца и в прилегающей части парка – но в сопровождении дежурного офицера и при усилении внешней охраны.

Всё это получилось отлично чёткое, почти военное распоряжение. Временное правительство не могло бы найти лучшего исполнителя.

Ну, кажется, кончил и собрался уезжать, ехать к премьер-министру Львову докладывать о выполнении, – как доложили генералу ещё новое: за парком в лесу обнаружена часовня, охраняемая караулом, а в ней – труп Распутина в металлическом гробу.

Ещё одна забота. И оставить так нельзя, будут глумиться. Откапывать? перевозить в Петроград?

503

(февральский образ выражения)

…Поют газетные колокола!.. Свершилось великое, перед чем кружится голова и немеет язык. Воскресла Россия!

…Когда-нибудь, через десятки, а может быть сотни лет на сцене народного театра будут ставиться исторические пьесы из времён Великой Революции…

…История скажет, что эта была величайшая и лучшая из революций, грандиозная по внутренней сущности… Великая Безкровная…

…Наша Революция – восьмое чудо света!

…Великая Революция брызнула миллиардами искр счастья и надежды в сердца исстрадавшегося русского народа.