Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 3

СЛОНЫ-ДЕМОНСТРАНТЫ. Вчера на Тверской – необыкновенное шествие: два слона и верблюд, на попонах – приветствия народному представительству, а за ними – на колеснице стоя, известный клоун и дрессировщик Дуров, так много пострадавший при прежнем режиме.

412

Подполковник Тихобразов и Государь.

Холодный ветер не утихал, и за ночь и утром дул настойчивый, привязчивый, надувая что-то.

А когда совсем рассвело – открылся такой вид, будто Государя в Ставке не было: перед входом в губернаторский дом не было парных часовых. Перед дворцовым сквером не слонялись агенты в штатском. Только остались два жандарма у изгороди дворца.

А над зданием ратуши через площадь висел большой красный флаг.

С 8 часов утра подполковник Тихобразов вступил в суточное дежурство, занял комнату дежурного в нижнем этаже, рядом с телеграфным залом.

Проверил шифры. Обошёл первый и второй этажи.

Из окна второго этажа наблюдал сцену: перед оградой дворца собралась кучка штатских, скорее торговых, они сильно жестикулировали и, кажется, восклицали, и всё добивались идти внутрь, а жандармы их не пускали. Затем кто-то пошёл в губернаторский дом. Вернулся – и убеждал собравшихся. И наконец нехотя, неуверенно они разошлись.

За это время в штабе стало известно значение сцены: это приходили взволнованные поставщики, требуя денег, опасаясь, что Государь теперь обанкротился и не заплатит им.

Тихобразов покраснел, как если б это он сам приходил требовать.

Только бы, пока они стояли, Государь не увидел бы в окно и не узнал бы этого позора.

Но из окон своего кабинета он мог наискось и видеть.

Тихобразов волновался: придёт ли Государь, как всегда, к половине одиннадцатого, выслушивать доклад Алексеева? Это казалось невозможно! – но вместе с тем так привычно. И если придёт – то как его титуловать?

Тихобразов любил Государя. Он считал его поразительно простым и отзывчивым, как не бывают в царском положении. А пожав его руку вчера, был непомерно счастлив, как неловко при таком горьком поводе. За полтора года Государь всех их тут, в Ставке, знал, и Тихобразова называл «маленьким капитаном», даже и произведенного в подполковники.

В начале одиннадцатого он стал на втором этаже близ удобного окна и наблюдал – будет ли Государь идти.

Да! Появился – точно-точно как всегда, но шёл совершенно один, как никогда не ходил, – без дворцового коменданта, и без дежурного конвойца, только флигель-адъютант сопровождал его.

Он был, как и вчера, в пластунской черкеске, без шинели.

С офицерским умением Тихобразов точно рассчитал свой выход – так, чтобы встретить Государя снаружи близ угла генерал-квартирмейстерской части.

Но! – он не смел держать глаз вскинутыми как всегда, – чтобы не увидеть царского одиночества…

И в двух шагах перед Государем, когда остановился и тот, – Тихобразов не посмел поднять глаз выше царских уст: из страха нескромно заглянуть через глаза в душу несчастного монарха.

– Ваше Величество! – доложил он, а голос его дрожал. – За время дежурства по управлению генерал-квартирмейстерства никаких происшествий не случилось! Дежурный подполковник Тихобразов.

И повернулся во фронт, давая императору дорогу.

Государь опустил руку от козырька и пошёл в штаб.

Так лицо Государя и осталось неувиденным.

Тихобразов следовал в двух шагах за ним и оставил его внизу лестницы, ведущей наверх.