Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1

– И буду! – уже откусывал Чернега от ржаной краюхи, щёки ещё шире, и ложка в руке. – Я теперь при корпусе, а как же. Комитет должен быть при месте и всё проверять, понял? А тут меня – из другой батареи пришлют, заменят, – ещё не прислали?

На круглых губах, на толстых щеках Чернеги было размазано полное удовольствие. Пожевал, проглотил, крякнул:

– Эх, Цыж, и борщага у тебя, ну! Где достаёшь? Надо и тебя проверить.

И бегали весёлые глазки Чернеги, радуясь своей землянке.

– Да ты хоть переночуешь?

– Вот переночую, да. Завтра в штабе бригады ещё отмечусь – и айда в корпус.

Цыж вышел – и Чернега сказал серьёзно, черпая деревянной ложкой и придувая чуть:

– Сейчас, Саня, спать не пора. Сейчас время началось – ухо востро держать. Со всех сторон нашего брата объегоривают.

Схлебнул.

– Сейчас надо верно присматривать: где же главная бечёвка, где главный конец – вот за него и хвататься. А власть теперь – труха, читай, как они про хлеб воззывают, ластят, – нету у них силы, по всему видно.

И он ел, вкусно чавкая.

– Ну, а в батарее чего нового? Все на месте?

– На месте. Нет, Бару откомандировали в военное училище, в Петроград.

– Да, а отпуск твой как?

– На той неделе еду, – улыбнулся Саня.

Сколько ни повторяй слово «отпуск» – так и разливается по тебе теплом.

– В Саблю поедешь?

– Да нет. Как решил – в этот раз в Москву.

И Москва – ещё теплей почему-то ему отзывалась, предстояла, наступала.

– Подполковник вернулся, теперь и меня пускает. Да стрельбы-то никакой.

– Воротился? – кивнул Чернега, с простотой переходя от зубоскальства и прямо к поминкам. – Похоронил? И где ж это столько тело было? И как сохранилось?

– Сам не скажет, а спрашивать неудобно.

Лейтенанта Анатолия Бойе убили в Гельсингфорсе 4 марта. А схоронили в Питере только через месяц, в Страстную субботу.

...

ДОКУМЕНТЫ – 11

17 апреля

ШЛИССЕЛЬБУРГСКИЙ УЕЗДНЫЙ КОМИССАР СЫТЕНКО – ПЕТРОГРАДСКОМУ ГУБЕРНСКОМУ КОМИССАРУ ЯКОВЛЕВУ

Шлиссельбургский революционный уездный народный комитет доводит до сведения как Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов, так и Временного правительства, что с сегодняшнего дня, 17 апреля 1917 г., комитет считает территорию Шлиссельбургского уезда вполне автономной. Вся внутренняя жизнь Шлиссельбургского уезда устраивается только гражданами этого уезда; все же внешние вопросы, относящиеся к интересам граждан этого уезда, но связанные с интересами граждан всей России, – разрешаются только лишь взаимным добровольным соглашением между всеми автономными единицами, входящими в состав территории всей России. Петроградский СРСД, а также Временное правительство ни в коем случае не должны предписывать каких бы то ни было декретов гражданам Шлиссельбургского уезда, не спросив на это согласия у самих граждан этого уезда.

32

Сложности хлебной монополии. – Речи, речи Шингарёва. – Упускается Посев! – Земельный передел? – а земли для передела нет, просчитались. – Комитеты, комитеты. – Шингарёв провожает семью в деревню.

Утекали весенние недели – и накатывала с Юга на Север золотистая, славная, а ныне и грозная сила – Посев! Посеву – некогда ждать всех наших устроений, к нему надо быстро поворачиваться. А дальше-то высится ещё самая страшная глыба – Земельная Реформа. И мы же, мы же и обещали крестьянам её всегда как первую – так теперь тоже руки не отвернёшь! А слухи о возможной конфискации земель – это гибель всех посевов.