Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1

Куда ж они? «Левое плечо вперёд!» Вывернул батальон мимо Исаакиевского собора. Мимо обгорелого пустого германского посольства со свежим лозунгом «Да здравствуют германские рабочие!», мимо министерства земледелия – «правое плечо вперёд!» – вытянулся вдоль всего Мариинского дворца, близко к нему, но не вплоть, – «напра-во!». И замер растянутый батальон перед растянутым лиловатым трёхэтажным дворцом, гнездом правительства, – лицом к нему.

И теперь штыки над плечами объяснились угрожающе.

Но ничего дальше батальон не предпринимал. Вот так и стоял.

Стекалась взволнованная публика. «Что это, граждане? Зачем вы пришли? Чего вы хотите?» – встревоженно спрашивали не у запуганных офицеров, а – у строя, у самих солдат.

И на правом фланге вольноопределяющийся Линде, в мешковатой шинели, громко объяснял:

– Как свободные граждане мы имеем право манифестировать по поводу всякого решения правительства, идущего вразрез с ясно выраженной волей народа. Народ – не хочет завоеваний, и Милюков не имеет права отправлять такую ноту!

И у солдат спрашивали. (А кто спрашивал-то? Сытые, белорылые в котелках да в дорогих шубах, свободная публика, кто не стоит ни в строю, ни у станка, ни мешков не таскает, а середь буднего дня вольны на площади околачиваться. И что это за фасонистая нахлобучка у них на голове, не носят же простую шапку, как мы. Своей одёжей сбивают они и свои вопросы: видно, что зароились в испуге от солдатских штыков. Все они тут заодно вместе с этим и Милюковым.)

Но Линде и сам не мог придумать, что делать дальше. Ни батальонный комитет, да ведь сголосовали еле-еле, через два голоса. Ни офицеры уж тем более.

Как-то ж думали, что кто-то к ним выйдет, от правительства. Но не выходил никто. За окнами второго этажа мелькали лица, смотрели, удалялись.

Но успокаивала висящая на фасаде дворца от одного колонного выступа к другому – из красной бязи длинная полоса: «Да здравствует Интернационал!» Ветер её пополаскивал.

И полётывали, слётывали на мостовую голуби.

И речи говорить не к кому, и кричать не к кому. С каким запалом повёл Линде батальон, а сейчас растерялся: министры не выходят – что же делать?

Чистая публика жалась: страшно представить, как солдаты сейчас врассыпную – да кинутся во дворец? да всех хватать?

А батальон стоял, стоял молча, и держал свои щиты с надписями – но уже и руки затекали, передавали друг другу, а то и опускали.

В голове Линде сверкали сильные мысли: растянуться да оцепить дворец? перекрыть входы? идти самим внутрь?

Но из батальонного ж комитета возражали, что пришли на манифестацию свободных граждан – неправильно применять насилие.

И чем бы это стояние кончилось? – не пришлось бы ни с чем поворачивать?

Ну, прошлись – и ладно?

Но тут – сзади слева, от Морской улицы, послышался гул – и оттуда повиделась ещё одна длинная солдатская колонна, и тоже вся оштыченная, а на первом щите зоркие и отсюда прочли:

«Долой Милюкова!»

И – ещё оркестр от того полка ударил! Марш!

Ох, сильно подбодрились финляндцы: не мы одни! Знать, верно пришли! Хорошо, согласились.

Теряя стойку, но не рассыпая строя, крутили головы туда, лупились. Послали узнать своего навстречу, воротился чуть раньше тех: – «180-й полк!»

А вот уже – и сам 180-й подошёл за спины финляндцев, стал колонной лицом же ко дворцу. Стих марш.

Ну, теперь попробуй к нам не выдь! Попробуй не поразговаривай!

Финляндцы больше пообернулись. Переголашивали солдаты двух полков. Плакаты у тех были – вроде наших, и такой же как на дворце: «Да здравствует Интернационал!» (И кто он такой, Интернационал?)

И чистая публика гуще натягивалась в обступь и всё тревожней:

– Да что ж вы будете делать?

– А вот… Ждать Временного правительства.

Сами солдаты не знали, а кто как думал.

– А кто вас сюда прислал?

Одни говорят: «Нас вызвали старые солдаты».

Другие: «Так было приказано».

А кем? Не знамо.

– А откуда у вас такие слова написаны?

– Так было приказано.

Постояли-постояли – однако никто не выходит.

И команды ни от кого нет.

Между тем сзади, за «Асторией», – новый гул! И вытягивается на площадь – ещё одна солдатская колонна? Кто такие? Московцы, отчаянные ребята! И на щитах опять: «Долой Милюкова!» (Ну, конченый этот Милюков.) «Долой Милюкова и Гучкова!» (Двоих, значит, по шапке, не одного.) И – как полымем, красными буквами: «До-лой вой-ну!!» Вообще – войну!! Аж дух захватывает.

Минули московцы царский памятник, ближе к дворцу – и стали с загибом.

Всё бодрей подступало солдатам: как по единому приказу законно пришли.

Но из дворца никто важный так и не выходил. А мелькали служащие, рассыльные.

И на площадь за это время кого только не натянулось: и ребятишки малые, и подростки, и студенты, и чиновники, и разные господа с дамами. И там и сям затевались разговоры и споры. И строя прежнего – не стало. Но всё ж колонны не рассыпались.