Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 2

Дурно было на душе у Павла Николаевича.

А тут ещё клевали его Чернов и другие: быстрей, быстрей сменять дипломатов, с той же поспешностью, как Гучков менял своих генералов. Как будто сенсибильные фибры дипломатического организма допускали такую грубую хирургию.

А тут ещё какой-то сброд фронтовых солдат в Таврическом задумал вызывать к себе на отчёт министров. Кто такие? По какому парламентскому праву? Но демагог Некрасов тотчас помчался туда и создал прецедент. Сегодня имел слабость поехать туда и Шингарёв с двухчасовой речью. И создавалась мучительная безвыходность: что ж, и министру иностранных дел ехать туда? Какое унижение и какая безвкусица.

109

Дела на Волге. Польщиков. – Купечество врозь. – И что же с этим правительством?

Кончилось волжское судоплаванье. И месяца не пробегали по вольной воде.

Не стало нагляда, отчёта и разумных рук. Кого прогнали, кого потеснили, кто сам ушёл.

Вы же, питерские, хлеба ждёте? И вы же всё развалили… При новых порядках четыре баржи с хлебом потонуло разом под Самарой, правда в шторм, на каждой по 500 тысяч пудов зерна.

В Самаре же погрузили 170 тысяч пудов в гнилую баржу – и тоже потонула… (А в газетах: «от неизвестной причины».)

Пароход «Кавказа и Меркурия» налетел на устои симбирского моста.

Шагает Польщиков по нижегородским пристаням – залиты водой. А на баржах смешали муку с овсом – такого Волга ещё не помнит.

В этом году какая уж ярмарка? – не будет.

А в Астрахани? Рыбопромышленники всю войну сдавали рыбу для армии. После революции у них отобрали промысловую полицию (как всякую полицию – на фронт!), население кинулось ловить рыбу в запретных водах, где кому вздумается, тогда подрядные ловцы расторгли договора. Тем временем губернский комитет установил твёрдые цены, по которым рыботорговцы обязаны принимать от любых ловцов. И промыслы завалены уловами этой весны, и ещё везут и везут, рабочие не успевают солить и сушить, но за отказ принимать – уголовное наказание, а за порчу рыбы – пятикратный штраф.

А рыба – гниёт.

Ещё бедствие – с пассажирскими пароходами: солдаты захватывают и палубы, и классные помещения, набиваются свыше всяких норм, и не только сами не покупают билетов, но не дают получать деньги и с пассажиров, и ещё не дают грузить товары ни в люки, ни на палубы – это «безпокоит» их, а сами портят судовое имущество, воруют вещи у пассажиров, хамят капитанам и велят останавливаться у своих деревень, где никогда не останавливались, и опасно.

Так что же там, в Петербурге, – правительство России или кто? Кому это – мы жертвовали вот недавно? заём покупали?

И то всё – уже проглочено. (И – куда? кому? на что?) А теперь уже вопят: ввести «налог свободы»: отбирать товары, дома, фабрики.

Пароходы.

А вон – Сибирь заявила, хочет автономии.

Может, завтра и Волга?

А война – висит, никуда не делась.

Составили комитет судовладельцев и послали петицию – кому же? – Чхеидзе! сила в Совете: что рабочие предъявляют требования невыполнимые, речной флот обречён на бездействие, не сумеет подать Петрограду топлива и хлеба, ответственность за последствия возлагаем на вас.

Никакого ответа.

При крупном повороте корабля есть такая команда: «Одерживай!» – «Есть одерживать!» Это значит: после крутого забора руля, допустим влево, рулевой тут же, не дожидаясь, полегоньку начинает крутить штурвал направо. Корабль ещё довернёт, куда поворачивает по инерции, – и тогда: «Так держать!» А если не одерживать – пароход будет кружиться на месте или идти по ломаной.

Вот так и в политике. Эти два месяца – никто не одерживал.

И если на московском мартовском промышленном съезде называли старый Петербург «ханской ставкой», – что теперь сказать про новый Петроград?

А когда-то ведь из Нижнего – и спасали Россию.

А теперь в торговых кругах отмахиваются: ничего не спасти, всё пропало, ликвидировать дела да капитал переводить за границу.

Но русский купец – так не может!! Сам Польщиков ни за что не шагнёт так – капитал за границу.

Не-ет, разучились мы, братцы, стенкой стоять.

Надо ехать в Москву, в Китай-город, к молодому Сергею Третьякову, советоваться. Ещё год назад Сергей Николаевич «штурмовал правительство». На мартовском съезде избрали его заместителем Рябушинского в оргкомитете. А сейчас вот – отказался ехать на новый торгово-промышленный съезд в Петрограде: там собираются мародёры тыла.

Но – правительство? Шесть недель назад мы дали им безпринудительное подчинение, полное доверие, поддержку, заём, ограничение прибыли, – а взамен получили? – развал, приказы без ума, или никаких.

Или – опять нам в оппозицию? Спасать Россию помимо правительства, – так кому ж это по силам? Не по силе и наших денег.

Куда ж это всё раскачивается, если – не рухнуть?

А если рухнет – то что уцелеет и от всего твоего имущества? Всё – в тлен?

По-русски, конечно, и так: засвистит судьба Соловьем-разбойником, погибать – так и погибать!

А – сын, дочь? жена?