Красное колесо. Узел III. Март Семнадцатого. Том 2

Дружно вскочили, пошли в соседний кабинет Устругова, начальника службы движения, откуда была связь по линиям. Устругова они домой не пустили, он спал где-то ещё, а при телефонах сидел неусыпный костлявый Рулевский.

Рулевский только что узнал из Бологого, что оба царских поезда прибыли туда.

– Уже? – метнулся Ломоносов. – Задерживаем сами, никого не спрашиваем! – Схватил линейную трубку.

Бубликов – за городской:

– Нет-нет, всё-таки надо спросить Родзянку, комиссар-то я от него.

И опять, и опять ждать, пока там в Думе ищут, вызывают, советуются. Уже у Бубликова рука затекала трубку держать – ответили: да, царский поезд в Бологом задержать, удостовериться, что телеграмма Председателя передана ему.

Как они боялись, страховались – задержать, и тут же оправдательная телеграмма. Нет, не будет из них революционеров!

И когда это Бревно наконец сдвинется и поедет на вокзал?

Зато Бубликов с Ломоносовым ощущали себя в полёте, какого не знавали в жизни. Или всё уже выиграно, или всё потеряно! Ни умываться, ни чаю пить, – ходили, нервно потирали руки, пылали в четыре глаза: небывалая охота! задерживаем Царя!

Бологое что-то не отзывалось. Вместо того самая верная за эту ночь из дорог Виндавско-Рыбинская доложила: из императорского поезда поступило требование дать назначение на станцию Дно.

Молниеносно: Николай хочет пробраться к армии?!

– Не пускать ни в коем случае!

– Слушаю, будет исполнено.

Хор-рошо! Ещё потирали руки, похаживали, ещё изучали карту, как шахматную доску. Значит, во всяком случае – не на Москву. Движение царя на Москву опасно, хотя и там уже начинается.

И вдруг с Бологого подали телеграмму: «Поезд Литер А не получив назначения прежним паровозом отправился Дно».

Бубликов взбесился! закричал! зачертыхался! затопал! – и к трубке – упустили, идиоты!!!

Туда им: изменники! головы оторвём! расстреляем!!

Но что-то – делать? Что-то делать!

Ломоносов впился десятью пальцами в карту на стене. Цедил, соображая:

– Задержать его прежде Старой Руссы…

Но задержать – кем? чем?

Взорвать мост? Разобрать пути?… Можно попробовать, но Дума совсем перепугается.

Да и кто это будет, как этим на расстоянии управлять?

– А вот что: забьём полустанок товарными поездами. Где два пути – поставить два поезда, вот и всё.

Вызвали Устругова. Пришёл, исправный движенец, вялый от сна.

Бубликов распорядился.

Устругов вздрогнул, очнулся. И, чиновничья душа, отказно глянув на дерзких революционеров, заикаясь:

– Нет, господа, этого не могу… Такое распоряжение… невозможно.

– Что-о?

– Как? Отказываетесь?

Вдруг из угла выбежал длинный худой Рулевский с револьвером – и приставил прямо к переносице Устругова:

– Отказываешься?

И Ломоносов присмехнулся:

– Милейший, придётся подчиниться.

ДОКУМЕНТЫ – 6

Виндавская ж-д, ст. Дно

1 марта (около 8 ч. утра)

Благоволите немедленно отправить со ст. Дно в направлении на Бологое два товарных поезда, занять ими разъезд и сделать фактически невозможным движение каких-либо поездов. За неисполнение или недостаточно срочное исполнение настоящего предписания будете отвечать как за измену перед отечеством.

Комиссар Государственной Думы

Бубликов

240

Кажется, никогда так трудно не выбуживали – да ведь не молодое офицерское время. Сперва Родзянко вообще ничего не мог разобрать-понять: смотрел на часы – шестой час?

А лёг в три? И кто затеял требовать, почему? Ах, этот Бубликов неуёмный.

Этот Бубликов вчера вечером ни с какой целью, просто из революционного озорства, предлагал: не остановить ли царский поезд? Охладил его Родзянко, что цели такой нет.

А сейчас он докладывал, что царь слизнул – так буквально, слизнул: от Малой Вишеры повернул назад!

Вот так-так! – пробуждался Родзянко. – Что ж это могло значить? Намерения Государя переменились?

Но оторванному ото сна так трудно уразуметь, ещё трудней что-нибудь решить.

Да, хотели же повидаться. Куда он?

Что-то надо ответить.

– Вот что. Вы дайте Государю по линии телеграмму, что я прошу у него аудиенции в Бологом. И приготовьте мне на Николаевском вокзале поезд, я скоро поеду.

Но хорошо – сказать. А не только сил нет подняться – а как же ехать самовольным решением? Ведь заругают. И – с чем ехать? Чего просить? на чём настаивать? А если Государь – ни на что не согласится, тогда как? Надо с коллегами посоветоваться. А они спят хоть и в Таврическом – так тоже не добудишься, не досознаешься.

И сам свалился ещё на полчасика.

Разбудила жена через два: от Бубликова всё звонят, и поезд готов!

Ну, теперь уже время человеческое. Голова прояснела – и стукнуло в неё: да не в Москву ли??… Да не в Москву ли он покатил?

О, конечно! И там объявит свою столицу! И оттуда будет давить мятеж.

А мы – не успели Москвой овладеть.

Плохо!