Красное колесо. Узел IV Апрель Семнадцатого

– Они непоколебимы. А у нас… – вздохнул, – у нас, к сожалению, мечты не о победе, а об установлении тихой мирной жизни. Даже вступление в войну Соединённых Штатов у нас не произвело впечатления.

Есть ли в армии ячейки или гнёзда, на которые могла бы опереться контрреволюция?

– Нет! От генерала до солдата все преданы новому строю. Надо было видеть, – прилгалось невольно, – тот искренний порыв, каким был встречен переворот в армии… В общем, мы переживаем сейчас чудесное, но больное время. Будем надеяться, что этот временный кошмар исчезнет.

А может быть, нужно было говорить всё – не так? ударить в набат: разваливают Армию до конца?!

Боялся дать знать немцам.

Боялся столкновения с Советом.

И подорвать министров…

59

* * *

Со средины дня по Петрограду потекли слухи, что восстали полки, заблокировали Мариинский дворец и арестовали Временное правительство.

– Да что ж мы бездействуем, господа? Надо – вызволять правительство?!

А – как?…

* * *

Стал оживляться Невский. Там и сям собирались возбужденные группы. Единомышленные, в них не спорят, а все возмущаются. Поднимаются и ораторы на случайных возвышениях:

– Да что ж это делается, господа? Да это же – не царское, это – наше революционное правительство!

Летучие митинги переливаются один в другой. Надо – идти?… А куда мы пойдём? И что из этого будет?

Идти? Тогда надо и – нести. А – что? Красные флаги, их ещё много везде осталось. И плакаты, их тоже осталось от 1 мая. Хоть они – не о том.

Всё же стали – идти… Сперва неуверенно.

Но к ним примыкают.

* * *

Но и так: идёт по Невскому беспорядочная толпа 16-17-летних и несут „Долой Милюкова”. Военный врач спрашивает одного:

– А как быть с Временным правительством?

– Пускай сидит.

* * *

Всё более заливается Невский манифестациями, сочувственными Милюкову и Временному правительству. Уже – многосотенные, жители центра. И идут – через Фонтанку, через Мойку – на Мариинскую. Вызволять!

Уличное движение замедлилось, но трамваи пролетают.

* * *

На углу Морской пересечение: с Мариинской площади уходил 180 полк, а от Мойки подошла манифестация штатских – котелки, студенческие фуражки, шляпки. Из солдатского строя закричали:

– Долой!

Но невские манифестанты не спустили плаката: „Да здравствует Временное правительство!” Тогда солдаты из строя кинулись на этих чистюль с кулаками, огрели кой-кого, а плакат изорвали штыками. Те и публика с тротуара кричали:

– Насилие! Произвол!

А солдаты:

– Долой провокацию!

Но – подхватились, и к своему строю, драка не развязалась. А публика – собралась гуще, негодовали. Высокий офицер выразил общее недоумение, что солдаты позволили себе такой поступок по отношению к гражданам, так же свободно, как они сами, выражающим своё мнение.

* * *

После конца заводской дневной смены стали появляться рабочие демонстрации и в центре города. Шли в рабочей одежде, несли редко красные флаги, да оставшиеся плакаты: „Стать под знамёна Циммервальда”, „Всеобщее страхование жизни за счёт государства”. Несколько сот с революционными песнями прошли до Знаменской площади, но там не задержались, ушли по Лиговке.

И ещё вослед – толпа работниц, четыреста-пятьсот, среди них и подростки, с „Долой Милюкова” и пением „Отречёмся от старого мира” быстро-быстро шли по Невскому к Знаменской, будто им надо только отбыть проходку.

А им навстречу – „Полное доверие Милюкову!”, и солдаты есть в том шествии. Проминули друг друга безболезненно.

* * *

В начале Невского остановили автомобиль адмирала Весёлкина как якобы переодетого Милюкова, потребовали разоружить и арестовать. Но подоспели матросы, что знают этого адмирала. Всех повели в морской штаб для проверки.

* * *

Противоположные шествия обмениваются резкими репликами, но без потасовки. Прошли по Невскому и опоздавшие какие-то небольшие отряды Измайловского и Петроградского батальонов. „Опубликовать договоры с союзниками”.

Из окон Невского и с балконов энергичными взмахами приветствуют правительственные демонстрации.

* * *

По всему Невскому на каждом перекрестке вырастают толпы, нетерпеливо слушают ораторов, кричат одобрительное или „долой”. А где – образуется уличный председатель и даёт слово по очереди. Горячо жестикулируют, наступают друг на друга. Вот дама спорит с гвардейским солдатом. Рабочий в чёрном пальто:

– Милюкова надо подсократить.

Барышня в высоких шнурованных ботинках ахает.

Студент с фонарного столба:

– Милюков говорит – воевать до победного конца, – значит будем воевать без конца.

Господин в котелке, спиной к афишной тумбе:

– У нас же неспособны критически вникать в доводы. Успех у того, кто предлагает самое приятное. Что они предлагают? – пожалейте врага, который сильнее нас и захватил наших пятнадцать губерний!…

Полковник фронтовой со ступенек:

– Мы не скрываем, мы устали, оторвались от наших семей, живём почти в невыносимых условиях. Но армия решительно протестует против позорного мира!

С „ура” его подхватили на руки и понесли по Невскому.

На проспекте там и сям – иностранцы, с любопытством наблюдают.

* * *

– Так нельзя! Сегодня кричат „долой Милюкова”, а завтра крикнут „долой Керенского”?