Красное колесо. Узел IV Апрель Семнадцатого

… Для формирования новой могучей армии… приказываю переформировать запасные части Округа в боевые полки и, не теряя минуты, начать самую интенсивную их подготовку к бою. Этим частям оставаться в Петрограде, но быть готовыми встретить и разбить противника на подступах к столице…

Так, что ли?…

Не большая находка. (И надо же наконец однозначно сговориться об опасности для Петрограда.) Но – может быть, может быть… А что тут придумаешь?… А откуда брать вооружение этим боевым полкам? А боевой офицерский состав?

Ладно, Верховный не возражает против издания такого приказа.

Смотрел Алексеев в широкое окно на пустую Дворцовую площадь. Красные флаги – на Зимнем, на Адмиралтействе.

Жизнь Армии – течёт сама, неизвестно куда.

Семь миллионов сидят в окопах – и никому до них.

69

С мачехой у Коли Станюковича – совсем разладилось. За минувшие недели приглашали её прежние эсеровские друзья то в одну компанию – „на Чернова”, то в другой дом – „на Савинкова”, – она возвращалась переколыханная впечатлениями и восклицала: „Какие вожди! Какие люди!” И это неожиданно обернулось вчера, на ноту Милюкова отзыв её был эсеровский: „Подлец!”

Но уже до ноты ли было? такое ли разыгралось в городе? Вчера после занятий Коля с двумя Сабуровыми и ещё десятком соучеников – ринулись на улицы, отстаивать правое дело, и носили плакат против Ленина, и просто лезли, с кем бы подраться, но не пришлось. Тем обиднее было, поздно вечером возвратясь домой, слышать слова мачехи. Что ж она, обезумела? валить правительство, едва ставшее? А вот – „как скажет Чернов!” А что будет с фронтом?! „Это – нам отольётся! Это – отцу в спину удар!” – уже криком отвечал Коля, хотя всегда же зарекался – не напрягать с мачехой отношений.

А сегодня – никто опять не шёл в гимназию, сговаривались по телефонам. Да с вечера во всех домах телефоны были заняты, не прорваться, трещали и трещали звонки, наговаривали слухи, слухи: правительство уже арестовано! – нет, арестован Ленин! – да, пришли войска из Царского Села давить мятеж петроградских! Все плохо спали – а с утра опять схватились за трубки.

Но Коля с друзьями рвались – действовать! бороться!

Какое яркое утро, переливает розовое солнце на шпилях. Всегда на уроках его просиживаем – а тут красота, свобода! и сил сколько!

Ох, будут сегодня дела! Задор: чья возьмёт? Надо, чтоб наша!

На перекрестках Невского возбуждённые группки жителей, вполне приличного вида. На тумбах и на стенах – небывалая вещь – расклеено воззвание кадетского ЦК:

„… Вильгельм занимает наши земли – а нас зовут скорее с ним мириться и пожертвовать нашей дружбой с передовыми демократиями мира? Неужели свободная Россия может изменить благородным народам Запада? Всех, кому дорога Россия, ЦК призывает к твёрдой решительной поддержке Временного… Граждане! Не идите за теми, кто требует отставки… – такие требования ведут к гибели нового строя, притаившаяся реакция ждёт раздора в среде освободившегося народа, чтобы поднять голову…”

Проворный господин в котелке, сбившемся на затылок:

– Вот! У нас – есть вожди, мы не забыты!

У тумбы вступают голоса:

– И чего ж от правительства требуют: почему оно не давит на союзников? А союзники – нам не подчинены, как мы можем принудить Францию отказаться от Эльзаса? А если она не откажется, так что – объявить ей войну? Или – не дадим ей больше займов? Или – не пошлём ей вооружения?

Смех.

– Если мы такие сильные – то почему ж не диктуем мира Германии?

Курсистка, рук не вынимая из пуховой муфточки (прелесть!):

– Да пусть Временное правительство и объявит, что мы отказываемся от Константинополя. Но – не изменять же союзникам!

– Войне ещё куда до конца, а мы ссоримся, на каких условиях заключать мир!

Воззвания на тумбах, „граждане!” – это поднимает дух, но на вкус Коли и друзей – даже и недостаточно: чего-то ещё сильней хочется! хочется – кутерьмить!

Перешли к другой тумбе. И тут обсуждают, солидные господа:

– Как это так – „долой Милюкова”? Уйдёт Милюков – уйдёт и всё Временное правительство, это же политическая азбука. И наступит полная анархия!

– Убрать Милюкова легко, но возьмутся ли они убрать Грея, Асквита, Вильсона? – ведь там „приказ №1” не действует. И их „манифест к народам” там не услышали.

– Да кто его вообще услышал? Ну, в Германии его опубликовали, и что? Совет рабочих депутатов думает, что можно сочинить такое воззвание, перед которым союзники не устоят. Придёт прокламация за подписью „Скобелев” – и американцы не вступят в войну?…

И поспорить не с кем, и не на кого мальчикам кидаться.

– Да из-за чего вся буря? что нового в ноте? Что мы и дальше будем выполнять союзные обязательства? – так какие тут могут быть расхождения? Обещали не заключать сепаратного мира – так и не должны! Договоры связывают не режим, а само государство.

Высокая сухая дама:

– Но одним днём таких споров – Россия уже обесчещена! Нельзя же обсуждать такие вопросы перед лицом немцев!

– Господа! Если конфликт между правительством и Советом – это ужасно! Это – невозможно сейчас для России! Согласие между ними – это теперь основа нашей государственной жизни.