Красное колесо. Узел IV Апрель Семнадцатого

– А что ж новая теперешняя милиция – что ж они не остановят? Куда они попрятались?

А вот солдаты задержали штатского, рабочего вида, – обыскивают, нет ли оружия.

Матрос, сплёвывая:

– Да Петроград полон шпиёнов! Они тут как головастики в луже.

– Обратите внимание: все военные – за Временное правительство!

– Долой Ленина! Это из-за него стреляли! Арестовать его!

Но уже и снова высовываются, шныряют:

– Это тёмные силы стреляли, чтобы поссорить рабочих с солдатами! Это буржуазия подстрекала стрелять в безоружную толпу!

– Вон этих! Долой! Не хотим слушать!

Безногий солдат: – Вот я готов костылём бить провокаторов!

Ещё матрос: – Мутят одни смутьяны. Родины они не любят, не слушайте их, гоните прочь!

Говорят: были не только с Выборгской стороны, но ещё с Полюстровской, и с Васильевского острова. Говорят: многие совсем нехотя шли… Женщин спросили: „А почему долой?” – „А мы почём знаем? Мы работали, к нам пришли, сказали – бросайте, идите на Невский! Мы и пошли.”

– А по номерам отобранных винтовок – нельзя узнать, кто стрелял?

– Винтовки – все незарегистрированные, расхватаны в первые дни революции.

У Коли с друзьями просто ноги-руки вытягивает: куда бежать? кого найти? чем помочь?

На верхушке думских ступеней – городской голова с коллегами. Стоят в бессилии – разве они управляют городом? Тут же, против этих ступеней, была и первая стрельба 25 февраля. Тут же и сегодня.

Что будет дальше с правительством? И с нами всеми?

Но стрельба – всех объяла и объединила. Солдат с георгиевскими крестами объясняет „котелкам” и „шляпкам”:

– Я пять раз ранен врагом и не могу помириться, чтобы здесь, в Питере, стреляли в наших солдат. Власть должна быть крепкой в руках Временного правительства.

А прибыли от дворца Кшесинской свидетели, что ленинцы там открыто раздают пятирублёвки хулиганью и сброду – чтобы только шли по городу, кричали „долой Милюкова”, „долой правительство”.

Митинги перемешиваются друг с другом, перетекают, уже, кажется, все на улице, никто нигде не работает. Стрельба показала всем, что надо что-то делать.

А вот что! – снимали со стен первомайские флаги, из Гостиного Двора вынесли ведёрки чёрного лака и белой краски, кисти. Распластали флаги и плакаты под аркадами Гостиного, и Коля, лучший в классе шрифтовик, выписывал: „Доверие А.И. Гучкову и П.Н. Милюкову!”, а Дима Сабуров попроще: „Долой анархию!” И ещё люди писали: „Авторитет Временного правительства – залог спасения родины!” – „Сепаратному миру не быть!” – „Долой германский милитаризм!” – „Берегите Временное Правительство!”

Дали подсохнуть, флаги с надписями поднялись – и под них стекались люди. Сговаривались: теперь всем как есть – шагать. Кричали:

– Идите к Казанскому, там назначено!

– Идите на Мариинскую, там назначено!

Со стороны от Знаменской подошла уже состроившаяся манифестация служащих Управления Николаевской железной дороги – и Невский расступался, и кричали им:

– Да здравствует Милюков!

– Долой Ленина, наёмника кайзера!

А те несут: „Арестовать Ленина и его приспешников!” И: „Только согласие Временного правительства с Советом рабочих депутатов спасёт родину”.

Да уже не напуганы тут, – все рады, все в победу верят!

И постепенно – двинулись. Толпа необозримо росла. Толпяное шествие, и ещё большие толпы с тротуаров, с аплодисментами. И со всех балконов рукоплеск, кричат с энтузиазмом, и „ура”.

– Расправьтесь с Лениным и всё пойдёт как следует!

– В Германию его!

А навстречу шёл, его охотно пропускали, – открытый легковой автомобиль, в нём стоял пригорбый Алексинский, размахивал шляпой – и кричал согласное с толпой, и против Ленина.

Восторг толпы всё рос. Сейчас, кажется, и стрелять бы начали – так просто бы не разогнали.

– Ура-а-а, за нами!

– К Мариинскому!

79

Утренних часа два, после ухода Алексеева, Корнилов спокойно занимался.

Спокойно!… Спокойно он в этом городе ни одного дня не провёл, от самого назначения. Но – не случилось за два часа ничего нового. И он пока работал за своего отсутствующего начальника штаба (Рубца-Масальского нельзя было дальше держать из-за Совета, и нового ему не давали назначить, какого он хотел).

А как глупо трусит правительство арестовать ленинскую шайку, всех там, у Кшесинской. Да послать ночью пару грузовиков с вооружёнными командами, да с парой пулемётов. И всё.

Верные команды были у него. А ещё – надёжны и все училища. Собрать силу он мог. Но правительство – манная каша.

Сидел, занимался. Тут стали докладывать о телефонных звонках из воинских частей. Снова какие-то агитаторы мутят солдат выходить на улицу, идти в центр. И только потому ещё никто не вышел, что вчера вечером Исполнительный Комитет приказал частям оставаться в казармах. Но из заводов рабочие – вываливают. И – вооружённые! И направляются в центр.

Так!

Но и тут бы не поехал ещё в правительство, если б не стрельба и убитые на Невском.

Рванулся к ним на заседание. Отказали. Посоветовали: обратиться в Исполнительный Комитет.

В Исполнительный Комитет? Надо себя презирать, чтобы к ним за помощью. Они-то – и есть главные разлагатели армии.