Красное колесо. Узел IV Апрель Семнадцатого

– А хотела, хотела я не уезжать тогда в Борисоглебск, чтобы только взглянуть на тебя! Посмотреть, с каким лицом ты явишься от неё ко мне?! С какой совестью! – вскричала, и вырвала от него свои руки и отшагнула: – Я любила тебя со всеми твоими недостатками! Она – за одни твои показные достоинства. У меня в центре жизни – любовь, у неё – собственное „я”. И всё равно тебя будет раздражать всё, что отличает меня от неё!

С последней надеждой, уговорительно:

– Да нет, Линочка… Не будет.

– Ну как же! Она, оказывается, умеет и музыку толковать! Она тонко разбирается…

Если б Алина не так нападательно разговаривала! Но где-то надо и остановиться. Спокойно, но строго:

– Да почему ты так всегда боишься сравнений? Напротив, надо всё время сравнивать себя с другими людьми и улучшаться. – Твердел. – Не непременно играть самому, можно – воспринимать, толковать. Как раз этого я от тебя обычно не слышал…

Алина подбежала и закрыла ему рот рукой. Была такая у неё защитная манера: не дать говорить, что ей больно услышать бы.

– Ну вот! ну вот! – вскричала как торжествующе раненая. – Я знала! Ничего не кончено! Всё осталось! Что же ты не едешь к ней, почему не просишься?!…

Этот её жест затыкания рта – ребёнок она и оставалась. Он переступил, не надо обижать.

А её несло всё бессвязней:

– Вот как ты мне отплатил за всё, за всё! Но запомни: ты видел её – последний раз! Или меня – последний! – И вдруг собрала глаза, как увидела что-то за его спиной. И почти шёпотом, почти шёпотом, но угрожающим: – А случись в твоей жизни что-нибудь страшное? Тяжёлая рана? Кому ты будешь руки целовать? У кого просить прощения?

Она была без сил, была жалка, но она перешла чур, запретный для воюющего солдата. И сразу – выкинулась из сердца вся расположенность, вся наклонность смягчать и льготить. Молча повернулся, ушёл. Метнул задвижкой.

Кажется, минут через пять порывалась войти. Шалишь, не возьмёшь.

103"

(по социалистическим газетам, 18-25 апреля)

Мир не видел такого празднования 1 мая! Везде за границей 1 мая остаётся праздником классовым, у нас же он прошёл как общенародный…

… побеждена ли обывательская психика? Всё ли русское общество понимает истинное значение 1 мая? Праздник 1 мая это тоже Воскресение из мертвых: человечество празднует свою грядущую весну.

(„Новая жизнь”)

Гор. Курмыш торжественно праздновал день 1 мая. Начали молебном и обошли все улицы с пением революционных песен.

РЕВОЛЮЦИИ НУЖЕН ХЛЕБ! ПОМНИТЕ ЭТО, БРАТЬЯ КРЕСТЬЯНЕ!

Воззвание Ромена Роллана. „Русские братья! Вы одним прыжком поднялись до уровня Франции и её Великой Революции. Превзойдите этот уровень! И пусть мир, разбуженный вашим голосом, поскорей последует за вами!…”

Великие общечеловеческие идеи Запада, нашедшие в данный момент лучшую почву для своего расцвета в революционной России…

… Право пролетариата на вражду с другими классами всесторонне и глубоко обосновано. Но именно пролетариат вносит в жизнь великую благостную идею новой культуры великого братства…

(Горький)

… в наших душах горит светило – мечта о всемирном братстве. Когда-то люди надеялись, что их объединит вера в единого Бога. После многовековых страданий становится понятно, что Бог есть созданный нами символ. Религиозные верования не служат единству мира. Капитализм сильнее морали. А социализм есть высочайшее выражение всемирного братства. Только при социалистическом строе личность, освобождённая от мучительного плена экономики…

(„Новая жизнь”)

… бывшим министрам и сенаторам не пенсии по 7 000 рублей, а мы от себя можем только пожертвовать паёк тюремного содержания. Да не будет им ни копейки народных денег!

… заслушав телеграмму т. Мартова и возмущённые недостойной политикой министра иностранных дел Милюкова в задержке революционных эмигрантов, мы заявляем свой негодующий протест.

Москва. Крупная московская финансовая буржуазия устами г. Кагана выразила полную и безусловную свою поддержку займу Свободы. Его поддержали кадетские финансисты г.г. Гензель и Каценеленбаум, категорически заявившие, что заём это лучшее средство…

… В эпоху Великой Российской Революции – граждан, „капиталом себя содержащих”, и купцов, „в амбарах и лавках упражняющихся”, должно лишить их исключительных прав и привилегий. Городское управление должно сделаться политической крепостью пролетариата.

(„Известия СРСД”)