Красное море под красным небом

Она налила немного вина в свой стакан и осторожно дала девочке. Козетта с выражением глубокой сосредоточенности взяла его, вылила содержимое стакана себе в рот и со звоном уронила стакан на стол.

— Как МОЧА! — завопила она, тряся головой.

— Когда растишь детей среди моряков, всякое возможно. — Замира подхватила стакан, не дав ему упасть на пол. — Но, конечно, самый большой вклад в ее словарь делаю я сама.

— МОЧААААА! — кричала Козетта, хихикая, очень довольная собой. Замира успокаивала ее.

— У меня есть тост, — сказал Коста, улыбаясь и поднимая стакан. — За ясное понимание. Только сейчас, через много недель, я понял, кто истинный капитан на этом корабле.

Де Ферра усмехнулся и чокнулся с ним. Эзри, однако, не прикоснулась к вину; ее стакан остался на столе, а она смотрела себе на руки. Замира решила поторопиться: Эзри явно хотелось побыстрее оказаться наедине с Джеромом.

— Вот оно как, Ревелл, — сказала Замира. — Я сама не знала, что приму ваш план, когда начала защищать его.

— Значит, вы возьмете нас…

— В Тал-Веррар. Да. — Она налила себе еще вина и отпила, на этот раз небольшой глоток. — Я убедила совет не впадать в панику, если с севера придут сообщения о нашей деятельности там.

— Спасибо, капитан. Я…

— Не благодарите меня на словах, Ревелл. — Замира снова отпила вина и поставила стакан. — Отблагодарите меня, выполнив свою часть договора. Найдите возможность убить Максилана Страгоса.

— Хорошо.

— Позвольте прояснить еще кое-что. — Она осторожно развернула Козетту на своих коленях так, что та смотрела прямо на Косту. — Чтобы дать вам шанс выполнить свой план, на этом корабле будут рисковать жизнью все. Все до единого.

— Я… я понимаю.

— Если с течением времени мы не найдем, как исправить то, что сделал с вами Страгос… что ж, ваша возможность доступа к нему не вечна. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам до того. Но если другого выхода не будет, если время уйдет и единственным способом уничтожить Страгоса станет ваше самопожертвование… я не надеюсь снова вас увидеть. Понятно?

— Если дойдет до этого, — ответил Коста, — я голыми руками отправлю его на божий суд. Мы пойдем туда вместе.

— Боги, — сказала Козетта. — Голыми руками.

— Моча! — закричал Коста, поднимая стакан в сторону Козетты, которая так и затряслась от смеха.

— Спасибо, Ревелл, за щедрый подарок моей дочери. Теперь она весь вечер будет повторять это слово…

— Простите, капитан. Когда мы уходим?

— Половина экипажа отправляется на берег сегодня, вторая половина — завтра. Весь следующий день будем по частям собирать матросов — тех, что захотят с нами остаться. Надеюсь, завтра я избавлюсь от добычи. Итак… два дня. Два с половиной, может быть. А тогда посмотрим, как умеет лететь «Орхидея».

— Спасибо, капитан.

— Это все, — сказала Замира. — Мои дети и так слишком засиделись, да и я собираюсь воспользоваться своим правом громко храпеть, как только вы выйдете из каюты.

Коста первым понял намек, осушил свой стакан и встал. Де Ферра последовал его примеру и уже собрался выйти, когда Эзри негромко сказала:

— Джером. Мы можем встретиться в моей каюте? Всего на несколько минут.

— На несколько минут? — Де Ферра улыбнулся. — Эзри, когда ты стала такой пессимисткой?

— Сейчас, — сказала она, и он сразу перестал улыбаться. И, расстроенный, помог ей встать.

Мгновение спустя дверь каюты закрылась, и Замира осталась наедине со своей семьей — один из редких моментов тишины. Каждый вечер, всего на несколько кратких мгновений, она представляла себе, что корабль не приближается к опасности и не уходит от нее; она видела себя не капитаном, а самой обычной матерью, занятой только своими детьми…

— Мама, — без всякого предисловия сказал Паоло, — я хочу научиться сражаться на саблях.

Замира ничего не могла с собой поделать: она несколько секунд смотрела на сына, потом расхохоталась. Обычной матерью? Боже, разве может ребенок, живущий такой жизнью, быть обычным?

— Сабли! — закричала Козетта, будущий король Семи Сущностей. — Сабли! Сабли!

4

— Эзри, я…

Он видел замах, но ему и в голову не пришло помешать ей. Эзри вложила в пощечину всю свою силу, немалую, и на глазах Жеана выступили слезы.

— Почему ты не сказал мне?

— Почему…

Теперь она плакала, но вторая пощечина была не менее сильной.

— О! — ответил он. — Что? Что?

— Почему ты не сказал мне?

Это был почти крик. Жеану пришлось поднять руки, загораживаясь от ударов. Если она попадет по ребрам или в солнечное сплетение, он будет чувствовать это не один час.

— Эзри, пожалуйста. Что тебе сказать?

Он сидел на полу ее крошечной каюты и целовал пальцы Эзри, а она пыталась вырваться. Наконец он отпустил ее и наклонился к ней, опустив руки.

— Эзри, если тебе нужно ударить меня, пожалуйста, ударь. Я не буду сопротивляться. Никогда. Только… объясни, что тебе нужно.

Она стиснула кулаки, и он приготовился к очередному удару, но Эзри опустилась на колени и обняла его за шею. Ее горячие слезы потекли по его щекам.

— Как ты мог ничего не сказать мне? — прошептала она.

— Сейчас я готов рассказать тебе все, что хочешь, только…

— Яд, Жеан.