Красное на красном

— Куда мы пойдем? — пожал плечами Мильжа. — Ты боишься, что нам не хватит воды? Или ты боишься Зла? Но земля, на которой стоит Текка, защищена. Может, Зло хочет, что б мы вышли за границу села, тогда мы будем в его власти. Нужно ждать рассвета.

— Нет! — Закатные твари, почему он так уверен?! — Если мы останемся здесь, рассвета для нас не будет. Клемент это знает, кони это знают, да и женщина во дворе…

— Что сказала хранящая? — подался вперед Мильжа.

Она сказала про киску и крыску, но какое это имеет значение.

— Она сказала — те, кто не уйдут сейчас, не уйдут никогда. Поднимайте людей и уводите, а я поскачу предупредить Адгемара.

— Хорошо, мы пойдем в Лакку.

— Нет. Нужно уйти от реки, — он это знает, но откуда?! — Я видел слева холмы, нам туда.

Луллак что-то ответил, но Робер не расслышал. Подхватив Клемента, он выскочил к рывшему землю Шаду. Крыс верещал, пока Эпинэ седлал коня, его вопли сливались с непрекращающимся песьим воем, а рядом смеялась и звенела своей цепью сумасшедшая.

— Киска крыску задушила, шила-шила, шила-шила… — Робер вскочил в седло, жеребец, не дожидаясь приказа, рванулся к реке, проскочил иссякшее русло и помчался дальше к рыжим растрепанным кострам. Слава Создателю, Адгемар был трусом. Слава Создателю, вырвавшиеся из Дарамского лагеря почти не имели вещей. Слава Создателю, ему поверили. Белый Лис наотрез отказался посылать людей в Текку, но сам собрался споро. Багровые седлали перепуганных коней, сворачивали немногочисленные шатры, затаптывали костры.

Если ночь пройдет и ничего не случится, на цепь посадят его, но это лучше, чем тупо ждать беды. Все уже сидели в седлах, когда вдали послушался глухой шум. Адгемар первым пришпорил своего иноходца, следом тронулись и остальные. Шум стремительно нарастал, обезумевшие лошади неслись вперед, не разбирая дороги. Сзади была беда — непонятная, неотвратимая, стремительная. Всадники влетели в холмы, склоны были высокими, наверх вело не столь уж много троп, но они успели. Стоя на вершине, Робер с ужасом смотрел, как в долину хлынула чудовищная черная волна.

3

Ричард отдал бы полжизни, чтоб проснуться и увидеть прозрачную зеленую воду, ласкающую сонные скалы, вековые ели на склонах, золотистые прибрежные тростники, но ничего этого не было и быть не могло. Барсово Око исчезло с лица земли навсегда. Все еще мутная, но изрядно присмиревшая Бира пробиралась меж осклизлых камней к пролому и неопрятным водопадом низвергалась вниз, в разоренную долину.

Юноша брел вдоль нагромождения мокрых, грязных камней. Камни молчали, как им и положено от века. Вчерашний безумный порыв казался сном, причем сном позорным, из тех, о которых никому, никогда не рассказывают, а может, сном была эта подсыхающая на жарком предосеннем солнце грязь. Где-то здесь в лабиринте из скальных обломков бродили таможенники, которых нужно было найти и привести к Рокэ.

Поиски казались безнадежными, но выручил Лово. Пес выскочил навстречу Ричарду из-за бурой от умирающих водорослей скалы. Хозяева были тут же. Клаус и Жан стояли над мертвым животным, очень похожим на речную выдру, только выдра эта была длиной в восемь бье и ее пасть украшали чудовищные клыки. Хребет зверя был перебит, а роскошный мех заляпан отвратительной серой грязью. Обернувшийся на лай Жан приветствовал Дика людоедской ухмылкой.

— Вот он, озерный страх. Такой твари человека раскусить раз плюнуть, а шкура хороша.

— Вас зовет монсеньор, — выдавил из себя Ричард.

— Прямо сейчас?

— Ну… Он сказал, как только найду.

— Дикон, будь другом, — сегодня фамильярность Жана была особенно противна, но мужлан был генералом, а герцог Окделл всего лишь оруженосцем, — передай монсеньору, что мы быстро. Понимаешь, это — самка, причем с молоком. Надо котят пошукать, если живые — им цены нет, а дохлые, не пропадать же шкурам!

— Я передам, — пообещал Дик. Эти думают о шкурах, а не об убитом озере и не о погибших людях. Плебей он и с генеральской перевязью плебей. И минеры Вейзеля довольны, еще бы, Рокэ обещал всех наградить, а уж бакраны только что не пляшут. Правильно бириссцы считают их скотами, только скоты могут веселиться и петь, когда столько человек погибло страшной смертью.

Меньше всего Ричарду хотелось возвращаться к Рокэ, но кто и когда спрашивал о его желаниях? Его отправили в Лаик, вынудили остаться в Олларии, отдали убийце отца… То есть не совсем отдали, просто бросили на произвол судьбы, а Рокэ подобрал. Назло кансилльеру и всем Людям Чести. Дик вздохнул от отвращения к самому себе. Надо было отказаться, а он не смог, он вообще ничего не может, только увязает все глубже и глубже. Хорош Повелитель Скал, от которого ничего не зависит! Он — пустое место, и никто в этом, кроме него, не виноват. Можно было заслонить собой Оскара, уйти к бириссцам, столкнуть Рокэ со скалы, а он исполняет приказания своего эра и молчит.