Красное самоубийство

Советско-югославская любовь и дружба резко оборвалась в 1948 году, когда Тито, герой борьбы с фашизмом и непререкаемый лидер страны, порвал со Сталиным. Но и после смерти Сталина наши отношения с Югославией еще долго не приходили в норму. Тито намного пережил Сталина и умер в 1980 году. При нем Югославия начала продвигаться вперед, меняла свой облик на западный, внутри страны проходили весьма сложные и необычные процессы. Было введено так называемое рабочее самоуправление, при котором хозяевами предприятий и прочих объектов становились сами труженики, они из своей среды избирали себе руководителей. С другой стороны, существовала сильная централизованная власть во главе с Тито, который с годами обрастал диктаторскими замашками. В обществе вызревал тот же самый конфликт, с которым мы столкнулись в ходе перестройки в середине 80-х годов: Югославия и ее народ, ее руководство, не были готовы к введению подлинно демократических порядков западного образца. Это была отнюдь не Чехословакия и даже – не Польша. В результате Югославию сотрясли внутренние конфликты, и дело дошло до страшной гражданской войны.

И вот уже нет ни Югославии, ни Советского Союза. Корень у обеих этих трагедий один и тот же – многонациональный конгломерат вместо единого и разумно устроенного государства. Мы изначально были обречены на погибель все той же идеей интернационализма. Югославы раньше нас стали отходить от марксистско-ленинской схоластики, но ее народы не были готовы к быстрой перестройке. Уж никак не о высоком уровне общественного сознания свидетельствовала братоубийственная война в Югославии. В ней боевые действия велись в основном не в чистом поле, не в лесах и горах, не на море и не в небе, а в густо населенных городах, бомбы, снаряды, пули убивали мирных жителей, убивали не случайно, а прицельно, преднамеренно. В нашей стране межнациональная рознь тоже привела к трагедии, но все же не к гражданской войне. Что касается нашей страны, то есть Советского Союза, то, думается, более целесообразным и устойчивым государственным устройством в нем был бы губернский принцип (по типу дореволюционной России), а не национальный. Но большевики после 1917 года скроили все по-своему. Результат известен...

Мне довелось довольно близко узнать жизнь Югославии во второй половине прошлого века. Узнать только одним единственно верным путем – через людей. И главным из них оказался Мирко Боич, широко известный в стране публицист. Он любил и хорошо знал Россию, неплохо говорил по-русски, много раз путешествовал по нашей стране, забираясь в самые отдаленные места. Зачастую интересовавшие его адреса смущали наши бдительные органы безопасности и цензуры и мне, используя влияние «Огонька», приходилось помогать ему. А он так же заботился обо мне, когда я приезжал в Югославию. Мирко много лет подряд возглавлял самый популярный в Югославии журнал «Илустрована политика», похожий на известные американские еженедельники «Тайм» и «Ньюсуик». Кстати, на примере редакции руководимого Боичем журнала я наблюдал, как происходила передача собственности в руки рабочих коллективов. Это был интересный и многообещающий эксперимент. У нас об этом югославском опыте много писали и говорили, но решиться на него не рискнули, пошли по другому пути – по пути приватизации...

И, наконец, вот такое неожиданное соображение. Когда думаешь о террористическом, зверском ведении военных действий в Югославии, где больше всего страдало мирное население, то невольно вспоминаешь о таких же кровавых событиях в Чечне, Афганистане, Таджикистане, Нагорном Карабахе, Абхазии... Наконец, самый страшный пример – Камбоджа, где так называемые красные кхмеры организовали геноцид против собственного народа, уничтожив едва ли не половину населения страны.

По всем перечисленным выше адресам повинны в жестокостях люди самых разных национальностей, самых разных религий. Многие из них были отравлены ленинско-сталинским интернационализмом. Но есть у всех этих людей одно общее – горы. Да, горные массивы, где они живут, в том числе и красные кхмеры. Горные жители – с особой психологией. Может быть, следует учитывать это специфическое обстоятельство, а не только политические и социальные причины? Но, похоже, для этого нет соответствующих специалистов...