Красное самоубийство

На следующем уроке она вручила мне роман Хемингуэя «По ком звонит колокол» (тогда он был у нас под запретом, поскольку в нем немного приоткрывалась правда о гражданской войне в Испании во второй половине 30-х годов). Ирина Константиновна велела мне его читать и на каждом уроке рассказывать ей о прочитанном, но при этом не пересказывать содержание, а сообщать ей свое мнение об очередном отрывке, о событиях, какие там описаны. Еще она требовала от меня, чтобы я рассказывал ей на каждом нашем занятии о том, что происходит в мире и что я об этом думаю. Наши газеты она не читала, не верила им, как и «последним известиям» по радио. Вот так наши уроки и проходили, к тому же начатая на первом из них семейная тема тоже активно обсуждалась, поскольку обсуждать было что…

Любопытно, что у нее было еще несколько учеников – высокопоставленных партийных и государственных чиновников. В связи с новыми веяниями нашей жизни и им пришлось срочно взяться за иностранные языки. С каким юмором она рассказывала мне об этих необразованных и невоспитанных столпах нашего общества!..

В течение месяца я прошел такой своеобразный курс разговорного английского языка и уехал в Китай. Вернувшись оттуда, я продолжил занятия с Ириной Константиновной (кстати, ее высокопоставленные ученики платили ей из государственного кармана, а я – из своего). Вскоре оказалось, что я не зря вернулся к ней. В начале 1958 года меня попросил зайти Семичастный. Я застал в кабинете у него Шелепина, то есть состоялась такая же сцена, что и перед моей поездкой в Китай. Но то, что они предложили мне, звучало по тем временам просто фантастически. Американцы приглашали к себе молодых советских людей: политического деятеля, научного работника и журналиста. Предстояло совершить двухмесячное путешествие на машине по Америке, от всех троих требовалось только знание английского языка. Все расходы и заботы по организации поездки американцы брали на себя при условии, что мы затем примем точно так же у себя молодых американцев. Приглашающей стороной выступили квакеры, представители одного из многих религиозных движений в США. Правда, с нашей традиционной точки зрения, от религии у них осталась одна вера: не церкви, а своего рода клубы, ни обрядов, ни икон, ни молитв… В далеком прошлом их жестоко преследовали за такую «религию», но в наше время они пользуются в стране большим уважением.

Молодые американские квакеры хотели показать нам страну и ее народ на уровне, как говорят в Америке, «корней травы», то есть запросто и изнутри. По-моему, им это удалось. На всем нашем пути мы останавливались не в гостиницах, а в студенческих общежитиях и домах американцев, и каждый раз наша троица делилась по трем разным семьям, мы жили у рабочих, фермеров, предпринимателей, адвокатов, священников… Вскоре после нашего возвращения мы получили от наших новых американских друзей написанную ими брошюру «Эксперимент взаимопонимания». Я опубликовал в разных периодических изданиях несколько очерков о нашем необычном путешествии, они составили книжку, которая вышла в 1959 году. А летом того же года сопровождавшие нас в поездке по Америке молодые квакеры совершили на таких же условиях большое путешествие по нашей стране.

Получилось так, что эта поездка по Америке сыграла решающую роль в моей профессиональной жизни, все определил ее совершенно необычный характер, познание удивительной страны «на уровне корней травы». В те годы такое едва ли было доступно каким-либо другим советским людям. Нет, я не пришел в восторг от всего увиденного (в те годы, например, часто можно было встретить там специальные надписи: “Только для белых”), но лишний раз убедился, как может быть полнокровна и разнообразна жизнь на земле. Постепенно, год за годом, часто и много путешествуя по Америке, я все лучше узнавал страну и все больше убеждался, что до конца ее понять невозможно. Еще я понял, что наши представления о США были не только поверхностными, но и в большинстве своем неверными. Впрочем, то же самое можно сказать и об американцах. Это было следствием не только отчужденности и лживой пропаганды, особенно с нашей стороны. Даже такие, казалось бы, авторитетные свидетели, как Горький и Маяковский, судили об Америке, не зная ее. Даже Ильф и Петров в своей известной «Одноэтажной Америке» оказались весьма односторонними наблюдателями, они имели возможность взглянуть на нее только с автомагистрали, а не через домашний очаг, на котором все держится и от которого все зависит. Уже после своего первого путешествия по Америке я в разные годы жил во многих американских семьях и знаю, о чем говорю.