Красное Село. Страницы истории

У кого водились деньжонки – сидели свободное время внизу, в заросли цветущего жасмина за столиками юнкерской чайной. Большинство же усаживалось на краю оврага и часами смотрело на военное поле, где, как стекла калейдоскопа, непрерывно меняясь, пестрея то густыми колоннами, то редкими строями, появлялись и исчезали войска. Там гремела музыка, раздавались песни и мерно, непрерывно за Лабораторной рощей, на Артиллерийском полигоне бухали пушки. Юнкера часами сидели по краю оврага, слушали и смотрели, и было что посмотреть»[75].

О спортивных соревнованиях в Красном – футбольных матчах и других деталях жизни юнкеров и офицеров рассказывает Ю. В. Макаров:

«Начался матч, и что это был за „матч“ – не поддается описанию. Первые десять минут, пока не разогрелись, все шло еще прилично, но потом пошла писать губерния… Мы все трое, „рефери“, как бешеные носились по полю и то и дело оглашали воздух свистом. Иногда и свисток не действовал. В пылу азарта, для приведения в чувство, некоторых игроков приходилось хватать за плечи и трясти… Не обошлось и без потерь. Одному кавалергарду повредили колено, а одному нашему свихнули руку. Тому, что на поле битвы не осталась половина бойцов, команды обязаны исключительно нашему самоотвержению. Свою команду мы постарались выбрать из небольших людей, но кавалергарды были сплошь верзилы. Наша команда, как более ловкая и подвижная, забила гостям восемь голов. Все же, в качестве любезных хозяев, мы позволили и кавалергардам забить нам два гола.

Часа через два этот, с позволения сказать, „матч“ кончился. Команды пошли пить чай с булками и с колбасой, (а мы), охрипшие и уставшие, как собаки, взяли кавалергарда в уже опустевшую палатку и допили с ним оставшуюся „виску“. А когда кончили бутылку, послали в Собрание за второй.

Недели через три к нам пришла играть Конная Гвардия… Матч вышел еще скандальнее, т. к. конно-гвардейский офицер понимал в футболе еще меньше нашего. Не очень по душе пришлись матчи и самим нашим действующим лицам, которые в игре находили не много удовольствия, а смотрели на дело с узко-патриотической точки зрения, „набить ряшку“ долговязым гостям и тем поддержать честь своего полка. Для нас… эти матчи были форменный зарез. У каждого были свои „делишки“ и в городе, и на дачах, а из-за дурацких матчей половину праздников приходилось торчать в порядочно уже надоевших лагерях. Офицеры наши их также терпеть не могли, так как из-за них порядочному числу приходилось сидеть в воскресенье „без отпуска“. А когда (полковник) находил, что офицеров мало, он самолично устраивал на уезжающих облавы, и тогда наблюдались такие сцены. Едет по средней линейке на рыжем извозчике на Красносельскую станцию какой-нибудь жених-поручик. На душе у него приятно и радостно. И вдруг в самом опасном месте, до поворота на открытое шоссе, из-за куста, где он стоял в засаде, выходит (командир).

– Извозчик, стой! Вы куда едете?

– Я, Ваше Прев-во, еду по очень важному делу…

– Вы знаете, что сегодня в тги часа очень интегесный матч… Я Вас пгошу остаться…

– Ваше Прев-во, мне…

– Я Вас пгошу остаться, как личное одолжение!..

– Ваше Прев-во…

– Я Вам, наконец, пгиказываю остаться!

– Слушаюсь, Ваше Прев-во.

Несчастный поручик, сжимая кулаки, слезает с извозчика и идет домой в свой опостылевший барак. Единственно, кажется, кто получал удовольствие от матчей, это был сам (полковник). Он молодецки гладил усы, по-старинному, по модам Александра II, ухаживал за дамами и разливался соловьем.

Не знаю, по какой причине, поняло ли начальство, что игру в футбол нужно вводить иначе, или что-нибудь другое, но в следующие лагери „матчей“ у нас уже не было.

Лагери 1907 года были действительно трудные. Начальство на нас наседало… До половины июня стоял собачий холод. Ингерманландский дождь моросил с утра до вечера. Чины дрожали в насквозь промокших палатках, укрываясь сырыми шинелями. Мы дрожали в наших бараках и в огромном Собрании, где никаких печек, конечно, не водилось. Согревались главным образом изнутри.

Военный лагерь в Красном Селе

Водку, настоянную на березовых почках, так называемую „зеленую водку“, потребляли в изрядном количестве даже те, которые вообще к вину относились с осторожностью. Как правило, водку в Собрании себе к прибору нельзя было требовать. Пей, не отходя от закусочного стола. А если отошел, водки больше не получишь. Если хочешь, пей вино. За ужином в лагерях делалось исключение, и маленькие пузатые графинчики с изумрудной влагой стояли почти у каждого прибора. Водка эта не покупалась, а изготовлялась в Собрании своими средствами. Кроме отменного вкуса, она отличалась еще небесным запахом. Нальешь, бывало, в рюмку, понюхаешь и почувствуешь аромат весны. А потом проглотишь, и станет тепло, сухо и на душе весело…