Красное солнышко

Как только он присел на длинный белый ящик прикрытый красным ковриком, так зайка и голубь моментально, сами, без приглашения, явились к нему; голубь вышел из голубятни, сел на жердочку и, точно желая приветствовать его, принялся без конца ворковать, а зайка, став на задние лапки, положил передние на крышку сундука и, протягивая мордочку к руке Миши, толкал его носом, прося подачки.

— Здравствуй! Здравствуй! Как поживаешь? Доволен ли новосельем? — обратился к нему мальчик, точно он мог понимать его и ответить, и сейчас же приступил к репетиции.

Мария Ивановна между тем взялась за шитье; старший приказчик магазина, давно к ней придиравшийся, последнее время был еще строже и хотел ее вытеснить, чтобы предоставить место другой.

Мария Ивановна не могла этого не заметить, но сначала делала вид, что не понимает его злого намерения, а потом, не будучи в силах слушать беспрестанные колкости, под предлогом нездоровья, просила хозяина магазина разрешить ей брать работу на дом, и очень была рада, когда маленькая Гаша, познакомившаяся с ней через Мишу, приходила почти каждое утро навещать ее. Гаша подробно рассказывала ей про свою печальную жизнь среди чужих людей.

За все время пребывания у сестры покойного шарманщика Гаше не с кем было поговорить по душе, и она ни разу не слыхала ничего подобного, о чем ей ежедневно говорила Мария Ивановна. Дома вокруг нее все толковали только о том, чтобы побольше получить сбору с представлений, пересчитывали вырученные деньги, спорили и, подчас, даже ссорились за каждый лишний грош. Мужчины, женщины, дети, одним словом вся маленькая странствующая труппа кричала и волновалась; для всех, казалось, единственной целью в жизни были деньги и только деньги, часть которых шла, конечно, на существование, часть проходила так, между руками… Ни одного разумного слова ни от кого никогда она не слышала. Вечные прибаутки, смех, репетиция перед вечерним представлением, подчас истязание несчастных животных, которых учили разным штукам и дрессировали только ради того, чтобы их трудом опять-таки заработать себе деньги.

До встречи с Марией Ивановной Гаше никогда не приходило на ум, хорошо-ли это, что человек, будучи умнее и сильнее, чем какая-нибудь маленькая собачонка, кошка, зайчик или птица, заставлять трудиться и работать на себя существа более слабые?.. Теперь Гаша, не раз задавала себе этот вопрос, не раз над ним задумывалась, и не раз, слыша жалобное взвизгивание Жучки, Шарика или кота-мурлыки, когда хозяин хлестал их плетью во время репетиции, зажимала уши и убегала подальше, чтобы ничего не видеть и не слышать… От Марии же Ивановны она впервые услыхала, что она с детства должна стремиться к тому, чтобы, со временем сделавшись взрослою, быть дельною, разумною, хорошею женой, матерью, хозяйкой, уметь шить, вязать, штопать белье, готовить кушанье, одним словом — уметь делать все то, что составляет, так сказать, основу обыкновенной будничной, домашней жизни…

Мария Ивановна научила ее вязать кружева, самые простые, узкие, и… Боже мой! — как увлекалась Гаша этими кружевами; она все свои свободные часы просиживала за ними, не пропуская ни одного дня, а сегодня вот как раз что-то запоздала.

— Это что-нибудь не так, это не без причины! — чуть-ли не в десятый раз мысленно повторяла сама себе Мария Ивановна, тревожно подходя к окну и смотря по тому направлению, откуда должна была показаться хорошо знакомая ей фигурка девочки…

Но вот, наконец, она ее увидела издали. Гаша шла очень быстро и вскоре вбежала так поспешно в комнату, что даже не заметила, как по дороге зацепила за край стоявшего около двери сундука и вырвала целый кусок платья.

— Гаша! — строго окликнула ее Мария Ивановна, — разве можно быть такой неосторожной, ты…

Но, взглянув на нее, сейчас же замолчала.

Гаша была бледнее полотна; глаза ее были заплаканы… На левой щеке виднелся синяк и опухоль.

— Что случилось? — ласково спросила она ее, посадив рядом с собою.

Гаша, вместо ответа, припала к ней на грудь и разразилась глухими рыданиями.

— Что случилось, моя дорогая? — повторила Мария Ивановна, нежно проводя рукою по ее белокурым волосам.

Но Гаша не в силах была отвечать; слезы душили ее… Марии Ивановне стоило большого труда ее успокоить.

— Со мною случилось большое несчастье, — проговорила она, наконец.

— Да что же именно? Что такое? Говори скорее, тебе легче станет, когда расскажешь.

— Хозяин избил меня и выгнал вон без копейки денег.

— За что, Гаша? Что такое ты сделала?

— Сейчас… Сейчас расскажу… Позвольте мне придти в себя, я расскажу вам все подробно.

Мария Ивановна взяла рюмочку с водой, накапала туда валериановых капель и молча подала их Гаше, которая, несколько минут спустя, действительно, настолько успокоилась, что могла уже свободно говорить.