Красноглазый вампир

И теперь думал лишь о мести, видя главного врага во мне, Гарри Диксоне, который нарушил все его планы.

Он снова изготовил ужасное шаманское снадобье, чтобы стать на несколько часов сверхчеловеком.

Но я обнаружил его убежище и увидел, что подготовка практически завершена. В его гардеробе висела форма полицейского. Я догадался, в каком обличье он явится ко мне. Он пришел, скрыв толстым слоем грима необычайную бледность лица, которую вызывает поглощение ядовитого снадобья. Струя воды убила его!

Неужели струя воды действительно убивает подобное существо? — спросил Том Уиллс.

Конечно… из-за самовнушения. Необходимо, чтобы шаманы имели в своем распоряжении простое средство, чтобы справиться со своими служителями, если те вдруг взбунтуются.

Здесь мы находимся перед лицом настоящей тайны, но не забывайте, что бешеные животные, к примеру собаки, волки, и даже люди по-настоящему испытывают водобоязнь и умирают при продолжительном контакте с нею.

Колдуны использовали природное свойство.

Яд гирритов близок к яду ликантропии, но вызывает лишь временный приступ бешенства, о чем шаманы прекрасно знали, работая со своими жертвами. Поэтому Нитикин оказался тоже под мощным воздействием самовнушения. В те несколько часов, когда он был гирритом, он не осмеливался пить и боялся дождя и влаги. Не будем проникать в темные глубины оккультных наук Востока, ибо сможем выдвигать лишь более или менее фантастические гипотезы.

Теперь нам остается отыскать убежище доктора Хакстона и его жены, чтобы сообщить им, что кошмару их жизни пришел конец, а… царь Анкиран дарует им прощение.

* * *

В замке Гленнок больше нет пауков.

Он превратился в прекрасный замок, где двое прелестных детишек радуют своих родителей.

Гарри Диксон приезжает туда по осени в сезон серых гусей. Царь Анкиран навсегда превратился в доктора Габриеля Торна. Он служит школьным учителем в Гленноке и считает, что это его последнее царство и есть самое главное.

САД ФУРИИ LE JARDIN DES FURIES

Первое преступление мистера Пиви

Дамы Чикенсталкер! — объявил полицейский, дежуривший у кабинета.

Опять! — недовольно буркнул суперинтендант Скотленд-Ярда Гудфельд, откладывая в сторону громадную сигару, которую курил, и с извинениями поклонился посетителю, сидевшему в его кабинете.

Я не должен отвлекать вас от своих обязанностей, дорогой Гудфельд, — произнес посетитель и привстал со стула.

Полицейский живо замахал руками.

Ну, нет, мой дорогой Диксон, не покидайте меня вот так неожиданно. Вы столь же редки, как хорошие деньки в последнее время. Неужели я вежливо выпровожу вас из-за этих… трескучих сорок? Тысячу раз нет!

Где же ваша галантность по отношению к клиенткам, посещающим ваш кабинет? — усмехнулся знаменитый сыщик Гарри Диксон.

Клиентки? Нет… Жалобщицы, да. У меня больше уважения к воровкам и бродяжкам, чем к этим поборникам добродетели, которые нашли средство жить без сердца!

— Без сердца? Какое анатомическое чудо! Но я думаю, Гудфельд, вы говорите в фигуральном смысле?

— Естественно. Их история банальна. Три старые девы держат паршивенькую галантерейно-басонную лавочку и приторговывают шоколадными изделиями. Однако имеют неплохую клиентуру, в основном состоящую из старых служанок хороших домов и господских владений. Скупые, как муравьи, на которых немного походят. В квартале, где они проживают, а вернее, на ужасной улочке Ковент-Гардена, их считают очень богатыми. Думаю, они действительно богаты. И теперь их переполняют гнев и ярость, а также желание мести. Мистер Пиви, старый бухгалтер, который более двадцати лет вел их торговые книги, их обокрал. Да, за двадцать лет этот конспиратор Пиви с его крысиной головкой и проеденным молью рединготом украл у них чуть более… двадцати фунтов. Какая огромная сумма, если ее распределить на двадцать лет, не так ли?

На самом деле я считаю, что бедняга Пиви человек чистый, как золото, но просто совершил несколько ошибок, которые скопились за долгие годы. Нет никаких причин для его судебного преследования. Но сороки упорствуют, и Пиви, Формен Пиви на грани отчаяния.

Хотите увидеть этих очаровательных дам? Живая страница из Диккенса войдет в вашу жизнь, Диксон: миссис Пипчин в третьей степени.

Диккенс и всё, что относилось к его творчеству, было ахиллесовой пятой великого сыщика, и хитрец Гудфельд прекрасно это знал. Поэтому приглашение было принято без возражений.

— Впустите дам Чикенсталкер, — приказал Гудфельд.

Дверь распахнулась, и кабинет наполнило шуршание просторных шелковых платьев еще до того момента, как появились сами дамы.

И вот они вошли одна задругой, словно гуси, шествующие к любимому болоту.

Осмотрительные, смуглые, с плоской грудью и округлой спиной, с пергаментной кожей рук они были сестрами не только по родству, но и по уродству.

Что вы хотите сообщить нового, дамы? — сухо осведомился Гудфельд, едва не переходя границы вежливости.

Я — Катарина Чикенсталкер-старшая, а потому буду говорить от имени сестер, — заявила та, что шествовала во главе процессии.