Красноглазый вампир

— Если я назову имя Людовика XIX, я не солгу. Он был последним потомком Людовика XVII, таинственным теневым королем, которого все считали мертвым. Но он выжил и взял имя Нейгауза. Этого человека история продолжает считать самозванцем, но он им, вероятно, не был. Его труп в данный момент разлагается в подвале дома на Уайльд-стрит в Лондоне.

— Но есть и другие преступники, кроме Лостело! — внезапно заявил Проспер Ревинюс, бросив угрожающий взгляд на женщину в вуали.

— Да, Ревинюс. Но невольный преступник это…

— Это?

— Профессор Проспер Ревинюс.

Бедняга в отчаянии вздохнул:

— Вы сошли с ума, Диксон!

— Не думаю, Ревинюс. Смотрите. После перевода манускрипта для доктора Говарда вы никому о нем не говорили?

Ревинюс задумался.

Говорил, — объявил он. — С теми деньгами, что мне заплатил доктор, я смог совершить поездку во Францию, где всё рассказал кормилице.

И вам потом не показалось странным, что после этого появились Лостело и отвратительный карлик, чье имя не дает ничего для рассказа, и обосновались по соседству с этой славной женщиной?

Чтобы шпионить за ней и, быть может, поставить ее жизнь под угрозу! — простонал Проспер.

Но они не причинили ей ни малейшего зла, а постарались внезапно исчезнуть.

Что вы хотите сказать? — дрожащим голосом начал Ревинюс.

Зажмурьтесь… Зажмурьтесь! — внезапно завопил сыщик, бросаясь вперед.

Женщина в вуали наклонилась над двухгрошовой головой и манипулировала рычагами, передвигая их необычным способом.

Зажмурьтесь! — снова завопил сыщик.

Отчаянно и громко женщина выкрикнула:

Прости меня, мой малыш Проспер!

Сквозь крепко закрытые глаза присутствующие ощутили ослепительную вспышку, потом услышали, как упало чье-то тело.

Опасность миновала, — мрачно сообщил Гарри Диксон.

Проспер Ревинюс упал на колени рядом с недвижно распростертой на полу незнакомкой и сорвал с нее вуаль.

И открыл застывшее и умное лицо с выжженными глазами.

Кормилица! Кормилица! — всхлипнул профессор.

Если бы вы мне сразу сказали, что вашу кормилицу зовут Пребандье, многих бед удалось бы избежать, — тихо произнес сыщик и добавил: — Доктор Пребандье была потомком графов Рамбар, а вы их последний представитель этого рода, в свое время претендовавшего на трон Франции.

— Всё, что она сделала, она сделала ради меня, — сквозь слезы говорил Проспер Ревинюс. — Она считала, что королевское сокровище по праву принадлежит мне.

Последнее слово сказал Питер Сламкин, завершая повествование об этой странной и печальной авантюре. Но он произнес эти слова вполголоса, чтобы не услышали остальные:

— И всё это ради подобной машины… Двухгрошовой Головы!

СТРАШНАЯ НОЧЬ В ЗООПАРКЕ LA TERRIBLE NUIT DU ZOO

Белый волк

Доктор Джордж Хакстон осторожно поставил в держатель пробирку и внимательно прислушался, откуда доносился шум.

Он специально отпустил весь свой персонал, чтобы остаться в одиночестве в своем громадном и мрачном доме на улице Левисхэм, настоящей средневековой крепости в самом сердце Лондона. И вдруг он расслышал, как открыли, а потом с предосторожностями закрыли входную дверь.

Он положил руку на выключатель и тут же погрузил лабораторию в непроницаемый мрак.

Хакстон на несколько мгновений застыл в абсолютной неподвижности, но шум не повторился. Не последовало и других шумов.

Он в темноте нащупал электрическую кнопку, спрятанную в углу стола, и нажал ее.

Потолок слабо засветился. На нем постепенно вырисовался фосфоресцирующий прямоугольник. Доктор не сводил глаз со светящегося квадрата.

Вскоре на нем появилось изображение. Оно медленно смещалось, словно в замедленном фильме, показывая на миниатюрном экране лестницы, коридоры, гостиные и спальни. Все они были совершенно пусты.

Наконец, на экране показалась дверь, и доктор вновь нажал кнопку: изображение остановилось, потом над экраном зажглась красная лампочка, погасла. Зажглась зеленая лампочка и тоже погасла. Пока длился этот сеанс, на столе из тьмы выступил светящийся циферблат, по которому побежала секундная стрелка. Когда она остановилась, Хакстон проверил, какое расстояние она прошла, и задумчиво покачал головой.

— Точно одиннадцать секунд. Ровно столько времени- надо человеку, который плохо знает планировку дома, куда он пробрался, чтобы открыть дверь, заглянуть, что за ней, и снова закрыть, предпринимая все предосторожности, чтобы тебя не увидели и не услышали.

Он усмехнулся: «Не увидели и не услышали».

— Так бы и было, — сообщил он сам себе, — не будь всех этих научных штучек, от фотоэлектрических панелей до датчиков инфракрасного излучения, которые воздвигли вокруг меня невидимый, но надежный бастион.

Итак, кто-то вошел, наверное, еще в доме, а я его не вижу, это уже серьезно.

Пробирка, поставленная в держатель, фосфоресцировала в темноте слабым опаловым светом.

Когда Джордж Хакстон занимался опытами, вроде того, который он проводил в данный момент, он всегда отсылал из дома весь персонал. Телефонные звонки оставались без ответа, а все двери были закрыты электрическими запорами. Однако…