Красношейка

Эпизод 117 Полицейский участок, 19 мая 2000 года

Едва Харри положил ноги на стол, зазвонил телефон. Харри так долго устраивался в новом кресле, что теперь, наконец-то удобно в нем расположившись, не стал из него вылезать и рывком подъехал к столу, едва не свалившись, и кончиками пальцев дотянулся до трубки.

– Холе слушает.

– Harry? Esaias Burne speaking. How are you?[56]

– Esaias? This is a surprise[57].

– Правда? Я звоню, только чтобы сказать тебе «спасибо», Харри.

– Спасибо? За что?

– За то, что ты не стал этого всего делать.

– Не стал делать? А что я должен был делать?

– Ты меня прекрасно понимаешь, Харри. Спасибо, что ваши дипломаты не стали просить о помиловании и всем таком прочем.

Харри не отвечал. Этого звонка он не ждал. Кресло больше не казалось ему удобным. Харри вспомнил молящий взгляд Андреаса Хохнера. И дрожащий голос Констанции Хохнер: «Вы обещаете, что сделаете все возможное, господин Холе?»

– Харри?

– Да, я слушаю.

– Приговор огласили вчера.

Харри посмотрел на фотографию Сестрёныша на стене. Кажется, в том году лето выдалось на редкость жарким? Они купались даже в дождь. Харри вдруг стало невыносимо грустно.

– Смертная казнь? – услышал он собственный голос.

– Без права апелляции.

Эпизод 118 Ресторан «Шрёдер», 1 июня 2000 года

– Какие планы на лето, Харри?

Майя стояла рядом и пересчитывала мелочь.

– Не знаю. Мы договорились снять дачный домик где-нибудь тут, в Норвегии. Мальчику надо учиться плавать и все такое.

– У тебя есть дети? Я и не знала.

– Да нет. Это долгая история.

– Вот как? Надеюсь, как-нибудь ты ее мне расскажешь.

– Посмотрим, Майя. Мелочь можешь оставить себе.

Майя сделала книксен и, ухмыльнувшись, удалилась. Посетителей в ресторане было немного – даже не верилось, что сегодня пятница. В такой теплый вечер большинство предпочитало посидеть на Санктхансхёуген в ресторане под открытым небом.

– Ну? – сказал Харри.

Старик сидел, уставившись в стакан, и молчал.

– Он умер. Тебе нужно радоваться, Оснес.

Могиканин поднял голову и посмотрел на Харри.

– Кто умер? – спросил он. – Никто не умер. Только я. Я последний из мертвецов.

Харри вздохнул и с газетой под мышкой вышел на улицу. Жара стояла невыносимая.