Красношейка

— Вы шутите?

— Увы. Не хочу пугать вас, но война есть война. Но если у вас все в порядке, то вам не стоит ни о чем беспокоиться, когда мы будем пересекать немецкую границу после Зальцбурга.

Вагон немного качнулся, контролер, чтобы не упасть, вцепился в дверную раму. Трое молча смотрели друг на друга.

— Значит, первая проверка будет тогда? — спросил Урия наконец. — После Зальцбурга?

Контролер кивнул.

— Спасибо, — сказал Урия.

Контролер откашлялся:

— У меня тоже был сын, ваш ровесник. Он погиб на Восточном фронте, на Днепре.

— Мои соболезнования.

— Ну, извините, что разбудил вас, фройляйн. Мин герр.

Он взял под козырек и пошел дальше.

Хелена посмотрела на дверь. Потом закрыла лицо руками.

— Ну почему я такая дура! — всхлипывала она.

— Ну, ну. — Он обнял ее за плечи. — Это я должен был подумать о документах. Я же должен был знать, что мне нельзя просто так бродить по стране.

— А если ты расскажешь им о болезни и о том, что хочешь поехать в Париж? Это же часть Третьего рейха, это же…

— Тогда они позвонят в госпиталь, Брокхард скажет, что я сбежал.

Она прижалась к нему и зарыдала еще сильнее. Он погладил ее по длинным русым волосам.

— К тому же я должен был понимать, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — сказал он. — Я имею в виду: я и сестра Хелена — в Париже? — Она почувствовала, что сейчас он улыбается. — Нет, скоро я проснусь в больничной койке и подумаю, что все просто сон. И буду рад, когда ты принесешь мне завтрак. К тому же завтра у тебя ночное дежурство, не забыла? И тогда я расскажу тебе про то, как однажды Даниель стащил у шведов три дневных пайка.

Она подняла мокрое от слез лицо.

— Поцелуй меня, Урия.

Эпизод 28 Сильян, фюльке Телемарк, 22 февраля 2000 года

Харри снова взглянул на часы и осторожно прибавил скорость. Встреча была назначена на четыре часа, то есть на полчаса тому назад. То, что осталось от шипов на покрышках, с жутким звуком врезалось в лед. Хотя Харри проехал по этой петляющей обледеневшей дороге каких-то шесть километров, ему казалось, что он едет по ней уже несколько часов. От дешевых солнечных очков, купленных на заправочной станции, не было никакого толка, глаза жутко болели от яркого снега.

В конце концов он увидел на обочине полицейскую машину с шиенскими номерами, осторожно нажал на тормоз, остановился прямо за ней и достал с крыши автомобиля лыжи. Старые трённелагские лыжи, на которые он не вставал лет пятнадцать. И пожалуй, столько же не смазывал. Сейчас вся смазка превратилась в какую-то серую липкую массу. Он нашел лыжню, которая, как ему и сказали, вела от дороги к дачному домику. Но лыжи словно приклеились к лыжне — он едва мог сдвинуться с места. Солнце уже почти зашло за вершины елей, когда он наконец добрался до домика. На лестнице черного сруба сидели двое мужчин в куртках с капюшонами и мальчик, которому Харри, плохо разбиравшийся в подростках, дал бы от двенадцати до шестнадцати.

— Ове Бертельсен? — спросил Харри и обессиленно оперся на палки. Он сильно запыхался.

— Здесь, — сказал один из мужчин и помахал рукой. — А это участковый Фоллдал.

Другой мужчина спокойно кивнул.

Харри предположил, что мальчик — тот самый, что нашел гильзы.

— Неплохо выбраться сюда из душного Осло, а? — спросил Бертельсен.

Харри достал пачку сигарет.

— Думаю, куда приятнее выбраться сюда из душного Шиена.

Фоллдал снял фуражку и выпрямил спину.

Бертельсен улыбнулся:

— Не верьте россказням: в Шиене воздух чище, чем в любом норвежском городе.

Харри прикрыл спичку рукой и зажег сигарету.

— Неужели? В следующий раз буду знать. Так вы что-то нашли?

— Это тут недалеко.

Все трое надели лыжи и с Фоллдалом во главе пошли по лыжне, ведущей на лесную поляну. Фоллдал указал палкой на черный камень, который сантиметров на двадцать торчал из сугроба.

— Мальчик нашел гильзы в снегу у того камня. Полагаю, стрелял охотник, который пошел в лес тренироваться. Видите следы рядом? Снег не шел уже неделю, так что следы, скорее всего, того, кто стрелял. Похоже, у него широкие телемаркские лыжи.

Харри сел на корточки и провел пальцем по камню в том месте, где его касалась лыжня.

— Хм. Или старые деревянные.

— Вы думаете?

Харри поднял маленькую щепку.

— Вот это да, — сказал Фоллдал и посмотрел на Бертельсена.

Харри повернулся к мальчику. На нем были мешковатые штаны грубого сукна, с карманами повсюду; меховая шапка была натянута на самые уши.

— С какой стороны камня ты нашел гильзы?

Мальчик показал. Харри снял лыжи и лег спиной на снег. Небо стало голубым, как и всегда зимой перед самым закатом солнца. Он повернулся на бок и, прищурившись, посмотрел поверх камня. На просеку, по которой они пришли. На просеке стояли три пня.

— Вы нашли пули или дырки от них?

Фоллдал почесал затылок:

— Вы имеете в виду, осмотрели ли мы каждое дерево в округе на полкилометра отсюда или нет?

Бертельсен осторожно прикрыл рот варежкой. Харри стряхнул пепел и посмотрел на тлеющую сигарету.

— Нет, я имею в виду, проверили ли вы вон те пеньки.

— А с какой стати нам проверять именно их? — спросил Фоллдал.