Красные губы и зеленые глаза. Иногда они возвращаются… с того света…

И Наталия вскоре узнала в этом мужчине артиста Андрея Варфоломеева. Какая женщина С. не мечтала оказаться в объятиях этого легендарного Варфоломеева, игравшего в местном драмтеатре все первые роли и являвшегося (по слухам) любовником московской известной киноактрисы Федоровой. Об их романе писала вся столичная пресса.

Но какое отношение имеет Варфоломеев к сегодняшнему настроению Наталии? К ее мыслям о двух погибших женщинах?

Она кончила играть и посмотрела на свои руки. Пальцы были вымазаны какой-то жирной пастой неопределенного цвета…

Перепачканы были и клавиши. Она поднесла руку к лицу и принюхалась: грим, чуть мыльный, чуть кремовый кисловато-фруктовый душистый запах. «Только этого еще не хватало!» Она достала из кармана халата носовой платок и вытерла клавиши.

В связи с именем Варфоломеева ей в голову пришла всего одна-единственная мысль, да и то пошлая до невозможности: а что, если и Ольга Савельева и Злата Малышева изменяли своим мужьям с этим артистом?

Как это часто бывает, после видения она почувствовала себя еще более растерянной и беспомощной. Но чувство причастности к делу, которое ее так занимало, все-таки было. «Варфоломеев появился не случайно. Надо бы с ним встретиться и поговорить…»

Кроме того, на завтра она запланировала очередной поход к Романову, чтобы посмотреть на Малышева. Может, Вася расскажет ей что-нибудь интересное.

* * *

«Почему они не вернули мне ключи?»

Марина стояла в прихожей и не знала, что ей делать дальше. Иногда ей казалось, что ее мысли существуют отдельно от ее тела. Вот сейчас, к примеру, ей в голову пришла мысль забраться в квартиру Савельевых при помощи балкона, а тело, в частности, ее ноги, привели ее снова в прихожую.

Марина, как и многие больные шизофренией, знала о своей болезни. Особенно осознавала это в моменты просветления. Вот как сейчас. Но потом эти два пограничных состояния (между здоровьем и душевной болезнью) сливались, и она чувствовала себя необычайно сильной и энергичной.

Минута — и она уже стояла на своем, заваленном снегом, балконе и пыталась при помощи старой крышки от бака, которую принесла из кухни проложить себе дорогу. Она, орудуя крышкой, как лопатой, вскоре расчистила ровно столько, чтобы подойти к перегородке, разделяющей ее балкон с савельевским. Но потом вернулась домой: замерзла. Накинула старенькую беличью шубку, натянула шерстяные гамаши и как-то очень просто, нисколько не боясь сорваться виз, перелезла на соседний балкон. Хотела вернуться за крышкой, чтобы почистить и этот балкон от снега, но передумала, и, утопая по пояс в пухлой ледяной стекловате (таким ей показался снег), вдруг остановилась в нерешительности перед балконной дверью. Она забыла, что на дворе зима и что балкон заперт изнутри. Ведь последний раз она перелезала таким образом летом, ночью, когда Савельевы уехали на три дня к друзьям на дачу.

Но ей повезло: когда она подняла голову, то увидела, что существует еще и форточка, причем открытая. Правда, до нее еще надо долезть.

«Не такая уж я и больная, раз лезу, когда темно.» Мысли ее путались. Ей казалось, что стоит ей сейчас оказаться в чужой квартире (которую она, кстати, уже давно считала своей, поскольку приходила туда, когда ей только вздумается и делала там все, что только взбредет в голову), как наткнется либо на Сергея, либо на Ольгу. Но ведь их не было. Ольга не ночевала дома. Она уступила ей Сергея. Он выздоровеет и вернется домой, к ней, к Марине. И пусть он сам еще этого не знает, что уже всецело принадлежит ей, главное, что это знает она. И она будет его любить.

Думая об этом, она вскарабкалась на скользкий, обитый жестью подоконник, ухватилась цепкими и сильными пальцами за чуть выпуклые планки рамы, но поняла, что до форточки ей не добраться. Тогда она вернулась домой, продрогшая, с обломанными ногтями, которые теперь кровоточили и саднили до мурашек, разыскала среди отцовских инструментов, хранящихся в стареньком чемоданчике, стеклорез и снова перелезла на балкон соседей. Исчертив как попало стекло балконной двери, она надавила на него со все силы, раздался хруст, стекло треснуло и несколько крупных осколков упало на ноги… Но она не чувствовала боли. Вынула все острые куски стекла для того, чтобы повторить операцию со стеклорезом и на следующем, внутреннем стекле. Так, изрезавшись, она, наконец, проникла в квартиру, включила везде свет и зашла в ванную, чтобы отмыть от липкой теплой крови руки. Потом пришла боль. Болели ноги, которые теперь тоже кровоточили и оставляли на коврах красные пятна.

Марина знала, где у Ольги находилась аптечка. Отыскала бинты и перевязала раны. После чего вошла в ИХ спальню. Она очень любила это место. Находиться там, где обитали души Ольги и Сергея, даже когда их не было дома, была истинным удовольствием. В ее распоряжении был целый гардероб с красивыми вещами, которые можно было примерять без конца… Косметика, духи… Марине представлялось, что все это принадлежит ей. Как и Сергей, вещи которого лежали аккуратной стопкой на полке в шкафу.