Красные искры света

Два мальчика лет четырнадцати – один беловолосый, худой, с зелеными сверкающими глазами, второй рыжеволосый, нескладный, в очках и весьма болезненного вида – идут назад, к толпе гомонящих мальчишек в спортивных костюмах. И становятся у белой, на треть истертой полосы, начерченной на асфальте. Они стоят на школьном стадионе, и, судя по нежно-зеленым едва шумящим высоким тополям вокруг, это – конец весны. Физрук и девчонки, которые ему помогают с секундомером, стоят за сто метров от них.

Ярослав бежит, работая руками и ногами изо всех сил, но из-за острой боли в ноге отстает – подвернул на футболе, но сказать об этом маме не может, потому что тогда она узнает, что он вместо домашки ходил в соседний двор играть в мяч с пацанами. Васильев его обгоняет, хоть он никогда и не показывал хороших результатов в спорте из-за астмы, зато был первый по знаниям.

Ярослав проиграл ему.

– Как же так, Зарецкий, – с легким укором говорит физрук. – Раньше так хорошо бегал, а теперь – время за стометровку хуже, чем у Васильева.

Кто-то смеется над ним. Вшивков со смехом говорит, что Зарецкий – мешок. И ему только остается сжимать кулаки от бессилия. Он ненавидит быть хуже всех. И ненавидит, когда над ним смеются. И ненавидит быть слабым – поэтому никому не говорит про ногу.

Вроде бы это мелочь, но ему ее еще долго припоминают. С тех пор он хочет быть лучше других. Потому что над теми, кто лучше – не смеются. Смеются они – над худшими.

Мост не кончался. Мост был бесконечным. А возможно, и вел в бесконечность. Яр не знал. Он просто бежал. Он должен бежать.

Уже на последнем издыхании, когда пот застилал глаза, а ноги казались деревянными, Ярослав вдруг вспомнил о том, что дала ему Браслет. И еще вспомнил старые сказки, которые читала ему мама, когда он был маленьким – героям этих сказок добрые чародеи или помощники всегда давали в дорогу какие-то волшебные вещи, которые помогали тем защититься от злодеев. И тотчас он вспомнил, что кольцо не надо кидать. Его надо повернуть. Но куда? Вправо? Влево? Ярослав, ничего уже не понимая, на бегу стал крутить то самое рубиновое кольцо, чувствуя, что задыхается от нехватки кислорода и от страха – в какой-то момент он почувствовал, как запинается, замедляет бег и падает, а мост рушится почти прямо под ним.

Ярослав уже успел попрощаться с жизнью – его мысли неслись так же быстро, как ноги.

«Прости, Настя», – с отчаянием подумал он, что сейчас упадет, однако… Однако ничего не случилось.

Все прекратилось, застыло, замерло. Треск бесконечно рушащегося моста прекратился. И сам мост перестал идти трещинами и крошиться на щепки. Вода во рву окаменела, стала огромной глыбой сапфира, под которым застыли существа, беззвучно тянущие к мосту руки. Воздух тускло заискрился, стал ватным, морозным – казалось, его можно было черпать ладонями.

Мир остановился вместе со временем. Остановилось все, кроме Ярослава. Кольцо и правда замораживало время.

Он с недоверием глянул на перстень, посмотрел по сторонам – оборачиваться, помня слова Браслета, не стал, хотя ему безумно хотелось сделать это. Выдохнул, жадно глотнул воздух и пошел вперед – сначала медленно, недоверчиво щупая ногами мост, боясь, что он вдруг разрушится в единый миг, потом – быстрее, а после – побежал сквозь плотный воздух, скрипящий, как снег зимой, потому что увидел вдруг берег холма, на котором возвышался замок.

«Я спасен», – с радостью, какой-то изломанной и неправильной подумал Ярослав. Ему оставался последний рывок – пара метров. И он готов был преодолеть их за несколько мгновений.