Красные камни

Наутро снова съемки. На Замковой Горе, что-то батальное у стен крепости снимаем. Там кусок стены еще с древних времен остался, и что-то из досок соорудили, покрасили, на экране от настоящей крепости не отличить. И с обратной стороны антураж, будто осажденный город, на площади едва в полгектара. В стороне несколько армейских палаток, нам отведены для служебных нужд, и дизель-генератор тарахтит. Бегают ратники в средневековых костюмах, с пиками и саблями, и горожане пятнадцатого века, одетые столь же живописно — а также польские жолнежи и немецкие наемники, пока еще команда не пришла, разбиться на наших и не наших и начать эпизод. Тут же полевая кухня к обеду, а в стороне поодаль отгородили место, куда прежде и короли пешком ходили, с разделением на половины "М" и "Ж". Машины уже ушли, реквизит выгрузив, вечером приедут забрать. Товарищ режиссер, будущий гений наш, бегает и командует, вот камеры расставили и всю прочую аппаратуру, готовы начать. "Поляки" и "немцы", разобрав оружие, в поле уходят, сейчас будут стены штурмовать. Лючия наверху, едина в двух лицах — то партизанка Таня со снайперской винтовкой, то пани Анна, одежды пятнадцатого века натянув и прическу укрыв капюшоном плаща. Там же Юрка мелькает, в роли славянского ратника. И Валя не удержался, и Мария — в фильме, служанка пани Анны. Ну а мне сниматься не хочется — внизу под стеной стою, наблюдаю и размышляю.

Понять не могу, зачем понадобилось Штеппу пытаться убить? Если бы он речь толкал "за ридну самостийну", тогда поведение убивцев, истинных возмущенных комсомольцев Тарана с Кузьминым, смотрелось бы оправдано. Ну а получилось — непонятно зачем, "примазавшийся" это неубедительно. Так ведь никто здесь не ждал, что Штеппа скажет такое — а если его убийство уже было включено в план, изменить который никто не рискнул? То есть нет во Львове "главного режиссера" — а только главный исполнитель от его лица (Линник) и его птенцы, кому вообще ничего знать не положено, лишь делать что укажут.

Ббах! Стреляют — съемка началась. И тут оказываются возле меня двое, по виду из массовки, в старинных кафтанах, лица мне незнакомы, один постарше, второй молодой. Старший смотрит недобро, и вдруг выхватывает пистолет ТТ! И шипит мне:

— Не кричать. Стоять. К стене, москальская курва!

И на меня надвигается. И никого из ребят вблизи нет. А пару шагов назад, и меня никто из киногруппы не увидит, там ящики у стены сложены, а с другой стороны поле, вижу какие-то фигуры шагах в пятидесяти, в эту сторону и не смотрят. А этот пистолет на меня направил, но не стреляет, ждет. Чего — да пока, по сценарию, еще один залп будет, тогда хлопок ТТ не услышат.

Он главную ошибку сделал, что близко слишком подошел, буквально пузом меня оттесняя. И не обратил внимание, что я шляпу правой рукой держу, будто от ветра, дует здесь на горе. И когда я ему за спину взглянула, с выражением, будто увидела там еще кого-то, из своих, да еще крикнула "Валя" (вдруг все ж услышит) — этот купился, хотя трюк старый и известный, но не считал видно он меня опасной совсем, глаза скосил, и голову вполоборота. И через правое плечо, чтоб пистолет не светить, а левым ко мне ближе. На секунду всего полуобернулся — но это был мой шанс!

Вот не умею я шляп носить, хотя идут они мне — но как ветер дунет, я без головного убора. В пятьдесят втором я летала в ГДР, и едва ступила на поле аэродрома Темпельгоф, с меня шляпу сорвало, пришлось кому-то из встречающих геноссе бежать и ловить. Герру Рудински о том доложили — и через неделю, на прощание глава Штази лично вручил мне подарок, коробку красного дерева с набором шляпных булавок, по двадцать сантиметров золингеновской стали такой остроты, что "в человека одним пальцем задвинуть", как Юра Смоленцев сказал, оценив. Оказывается, полвека назад (когда дамы носили шляпы размером с колесо) такие булавки были у женщин не только обязательной принадлежностью (иначе такой парус на голове не удержать), но и столь же известным оружием, как у джентльменов, трость с замаскированным клинком. И Юрка лично меня тренировал — как бить с правой, с левой, по противнику разного роста, в разном ракурсе (конечно, по манекену).

— Оружие первого удара. Для настоящей драки, нормальный нож лучше — им резать можно, полосовать, а не только колоть, и длина больше, и хват удобнее. Но с этим, у тебя громадный шанс на внезапность — начало безобидное, женщина шляпу поправляет, а затем удар в долю секунды, и тонкая игла в руке малозаметна — не блестит и в ладони скрыта наполовину. Даже профессионал может не успеть отреагировать.