Красные камзолы

По двору мызы, громко переговариваясь, забегали пары генеральских мордоворотов с факелами. А чуть дальше, в парке, тенями скользят пары наших. Без факелов, разумеется. Кексгольмцы из старых имеют немалый опыт ночных действий. Ну, если это они мне хоть сколько-то правды говорили в полуночных байках у костра.

Мордоворот еще пару минут молча на меня пялился, не дождался никаких комментариев, после чего все-таки ушел.

Блин, неприятное же это дело – стоять в охране на пьянке мажоров! Вот у мужа Марии Абрамовны выдержка железная. Жена пьяная в хлам, вешается на всяких, а Петр Петрович знай себе в карты дуется. То с Симанским, то с каким-то генералом, то… нашим полковым квартирмейстером, Генрихом Стродсом. Этот-то как на генеральскую пьянку пролез, он же всего лишь майор?

Глава 18

Меня сегодня весь день хвалили. Каждый, кто заходил под наш навес, сделанный из развешанных на шестах епанчах, считал своим долгом меня разбудить, потрясти за плечо, сказать очередную похвальбу, после чего, убедившись, что я окончательно проснулся, – спокойно уйти. Наверняка у ближайшего дерева караулил следующий хвалитель и ждал, когда я после бессонных суток прилягу. Затем выжидал для верности минут пять и шел будить и хвалить.

Поводы не давать мне поспать были один другого чудеснее. То я, видите ли, написал письмо своему родичу и он сговорился с Черкасскими. То я написал письмо своему родичу и он упросил Лопухина. То этот мой неведомый родич подкинул мысль самому графу Шувалову, что, мол, не мешало бы хотя бы одним полком перекрыть направление на Новгород, а не уводить всю армию на Нарвскую дорогу. Сам господин порутчик, Мартин Карлович, зачем-то решил меня похвалить за то, что его, Нироннена, пригласили в Ригу, играть в карты в офицерском салоне. И что он даже начал на слух различать некоторые куски французской речи. А теперь вот Фомин пришел хвалить меня за то, что я, мол, шпиона или соглядатая ночью спугнул выстрелом.

– И как ты его углядел только? Наши не углядели, генеральские волкодавы не заметили, а ты не просто увидел, но и понял, что чужак. И даже пальнуть успел! Молодец!

Вот так вот. То есть меня не будут наказывать за то, что с моего мушкета пьяный генерал стрелял в белый свет как в копеечку. Ну и то хорошо. Или это у них такой хитрый план – мол, наш часовой не растяпа, который, стоя в карауле, дает с ружья пострелять всем подряд? Наоборот ведь, смотрите, наш солдат – бдительный и справный, мышь не проскользнет! Может, это такая местечковая ротная политика?

Фомин хлопнул меня по плечу и ушел. Ну теперь-то я смогу поспать? Вроде уже все прошли, и Ефим, и Семен Петрович, и офицеры… Ан нет, еще Сила Серафимович идет. Интересно, он будет ждать, пока я усну, чтобы разбудить, или у него все-таки совесть есть?

Сила Серафимович, оказывается, при свете дня вместе со следопытами капрала Годарева обошли весь парк и прочитали по следам много всякого разного. Интересно так прозвучало – «прочитали по следам». Я вот, к примеру, не умею читать следы. Разве что колею КамАЗа от велосипедной отличу.

А вот Сила… Он меня озадачил. Некто посторонний на мызе действительно был, это не политика партии и не очередные местечковые интриги. Следы остались четкие и узнаваемые. Точно такой же рисунок протектора был у того шведа, что смог убежать от нас после боя у переправы. Его трудно с чем-то спутать. Потому как в этом времени на всех башмаках и сапогах подошвы плоские, без всяких там резиновых узоров.

Вот, кстати, мои-то зимние ботинки сгинули еще в Луге. Ну, те, в которых я из электрички вышел. Не выдержала китайская поделка трехсоткилометрового перехода от Кексгольма. И я ничего лучше не придумал, как их, ботинки-то, просто взять и выкинуть. Это ж надо же было, а? Сейчас бы ни за что так не поступил. Взял бы шило, треугольный сапожный нож, распустил по швам… Подметку полимерную – ту бы на разнообразные пробки и заглушки отправил. А из самого ботинка можно было бы наделать различных накладок, заплаток, карманов всяких… да хоть ту же натруску смастерить. Здесь ничего не выкидывают. Плюшкин – он только у Гоголя комичный персонаж. Да и то, потому что дворянского сословия. У простолюдинов же – и в особенности у солдат – наблюдается лютый товарный дефицит. Всякий кусок кожи, железа или даже доски идет на изготовление разнообразных полезных мелочей. В свободное время солдаты постоянно что-то мастерят. Ну, которые нормальные. Ненормальные-то просто пьют, а потом побираются у рукоделов. Дай, мол, дай… Я как-то с рукоделами быстро сошелся. Мне местные умельцы рассказали и показали кучу различных секретов мастерства. Сначала просто пожалели мои исколотые шилом пальцы и посмеялись над портняжными потугами. А потом и сами с удовольствием рассказывали, когда я к ним прилипал с кучей вопросов. М-да… В общем, дурень я. Подошва ведь даже не отвалилась, а всего лишь треснула – а я взял и выкинул. Эх! Да что уж теперь-то.