Красные камзолы II

Я замариновал говядину в сметане с луком и чесноком и разжился у местных углежогов березовыми углями. Ефим набрал местного латгальского пива, ундер-офицер Годарев добыл где-то красного вина, Фомин приволок целую связку баранок — свежих, только что с пекарни… в общем, гулять так гулять.

Проволоку на шампуры я взял у местного кузнеца с корчмы. С возвратом, ясное дело. Железо здесь — дорогое удовольствие. Но для хорошего человека кузнецу ничего не жалко. А мы за месяц стояния на одном месте уже и подружиться с местными успели, и подсобным хозяйством стали обрастать. Потихоньку пускаем корни.

Ох, что-то я задумался. Шашлыки подгорают.

Быстренько переворачиваю шампуры, пробую ножом один кусок и кричу:

— Первая партия готова. Налетай, народ!

Максим Годарев воткнул в пень нож, которым нарезал лук и первым потянулся за шампуром.

— Да уж, это ты хорошо придумал. Ведь, казалось бы, какая простая штука. Зачем на вертел насаживать целую тушу, когда можно взять десяток вертелов поменьше и жарить мясо кусками? А поди ж ты, до тебя никому в голову не приходило. Быстро и удобно.

Я покачал головой:

— Не, это не моя придумка. Это с юга пошло. Там просто воды мало, мясо жесткое, его даже если парным жарить — все равно как подметка будет. А как целую тушу мариновать? Вот и придумали такое.

Подошел Ефим, ухватил себе сразу пару шампуров, стащил зубами кусок мяса и блаженно улыбнулся.

— А мы кусками в глине запекали. Тоже хорошо получается.

— Эка невидаль — в глине! Ты бы еще про горшки рассказал! — ответил ему Годарев

Следующие полчаса мужики наперебой спорили о том, как лучше готовить мясо, не забывая при этом запивать шашлык пивом или вином.

Погода стояла теплая, мы все скинули кафтаны и грелись под весенним солнышком в одних камзолах, а Ефим так и вовсе в одной нательной рубахе. Я украдкой вытащил из кармана новое письмо от Марии Абрамовны и еще раз пробежал глазами.

Весь март и апрель на тот берег Двины, в Крейцбург, ездили всевозможные генералы и полковники из штаба армии. То приедет инспектор от генерала Трейдена, то — от генерала Салтыкова, то лично командир бригады генерал Циге фон Мантейфель. И каждый смотрел, проверял, инспектировал, а то и норовил передать какое-нибудь приказание. А вместе с ними приезжала целая свита адъютантов, денщиков и просто слуг. И каждый щедро делился слухами и байками. Вот там, на том берегу — жизнь! У нас же — скука смертная. Только один раз через Якобштадт проезжал со своей свитой генерал Румянцев. Смешной такой. Вроде бы природный русак, и зовут его вполне нормально — Петр Александрович, а поди ж ты, по-русски и двух слов связать не может. Говорит или по-немецки, а если на русском, то с сильным немецким акцентом. Даже наш полковник Вильгельм Лебель и тот по-русски лучше говорит. Зато я с одним из его слуг смог письмо в Ригу передать. И то дело.

«Письмо № 3 в ответ на твое письмо 2, писано в Риге 10 апреля 757 года.

… Погоды у нас никак не хотят налаживаться. Дождь льет как из ведра. Дороги раскисли, армия вся завязла в болотах на всем протяжении от Вольмара до Риги. Обоз большой и очень громоздкий. Каждый офицер и даже нижний чин из дворян имеет с собой по десятку повозок и множество слуг, что утяжеляет движение полков. Дядюшка в ярости, ругается скверно каждый день, порой даже и меня вовсе не стесняясь. Генерал Апраксин в очередной раз перенес дату выдвижения армии из Риги на Митаву. Раньше дата выдвижения была назначена на завтра, 11е апреля, а когда теперь скажут выступить — того уже никто точно знать не может…»

— Что пишут? — отвлек меня Максим Годарев.

От неожиданности я дернулся и на пожелтевший лист плюхнулась капля жира с шампура.

И правильно. Нечего читать за едой. А то и мясо остынет, и письмо вконец угваздаю.

Я быстренько прожевал кусок и ответил:

— Да все то же, Максим Нилович. Много больных, плохо с провиантом, телеги в грязи ломаются, а чинят в первую очередь личный офицерский обоз. Армия до сих пор не дошла не то что до Митавы, а даже в Риге еще собраться не может. Бардак там у них.

— Бардак, — согласился Годарев, — до сих пор радуюсь, что нам там зимовать не пришлось.

— А если там бардак — так чего ж мы здесь стоим? Может, если бы туда пришли — так хоть обустроили бы лагерь для всех, помогли бы…

— По работе соскучился, Жора? — ехидно спросил подошедший Ефим.

Я усмехнулся.

— Ну не то, что бы прям совсем соскучился. Но как-то не очень понятна логика главнокомандующего.

Ефим развел руками.

— Чего ж непонятно? Все очень даже разумно. Бардак, Жора — он, знаешь ли, заразен. И если мы туда придем — мы не то что их от бардака исцелить не сможем, а очень даже сами в том бардаке утонем. Так-то вроде кто-то из генералов хотел нас в Ригу отправить? Ну, в прошлом письме тебе что-то такое писали, помнишь?

— Угу.

— Ну вот. А генерал Лопухин грудью встал. Мол, у нас сейчас всего три полка боеспособных есть, случись что — будет кому воевать. А так вообще никого, все будут в грязи и в простудах.

— Не совсем так, Ефим — вмешался в разговор ундер-офицер Фомин.

— А как, по-твоему?

— Мы зачем форпосты выставили, как думаешь?