Красные карлики

– Военное ведомство? – невнятно прожевал бинджи из-под маски.

– Ни одного в мундире и в погонах, только форма горнопромышленного департамента. Ты заметил, как они настойчивы?

– Как пиявки. – Джифаренге уставился на разутую ногу, где по отмытой дождевой водой коже мокро расплывался потёк густо-синей крови. Уму непостижимо, как эти твари пробрались в плотно зашнурованные башмаки, иод пластиковые пакеты, надетые вместо носков, но кобальто-основная кровь биндэйю пришлась им не по вкусу – прокусили и отпали, оставив ранки. Даже из-под наклеек пластыря сочилось.

– Конечно, найти дурня, чтоб за шесть сотен пилотировал им проходческий комбайн в забое – задача не из лёгких. Мне стало неприятно, когда разговор пошёл по кругу – «наймись, наймись, иначе не уедешь». И тут эта беседа… если верно то, что я услышал, с G-120 отпускают только по увечью. Человек, сказавший это, попал на объект через облаву.

– Правильно убежали. А ваш флаер?

– Оставь эту головоломку мне, Джифаренге. Есть закон, есть суд – флаер у них недолго простоит, лишь бы нам до Купер-Порта добраться. Очень мне хочется поговорить с Мийо в присутствии адвоката. Не поскуплюсь взять юриста классом повыше. Мы ничего противозаконного не совершали; покинуть G-120 своим ходом не запрещено.

На другое утро и вылез лишай, словно поцелуй Мийо.

– Мне казалось, вас есть не будут, – сокрушался Джифаренге, сматывая шнуры. – Вы же квази, не настоящий.

Форт соскрёб плесенный нарост и пожалел, что нет зеркала. На ощупь кожа была цела… почти цела, если не считать какой-то необычной шероховатости. Сняв респиратор, он намочил в шпалопропиточнои жидкости кусок губки, которой обычно умывался, и натёр ржавью открытые части тела.

Вечером зуд заставил его раздеться в ночлежном гнезде. Так и есть, лицом и ладонями процесс не ограничился. Создатели покрытия то ли не знали о грибах ПМ, то ли не рассчитывали, что киборгам придётся здесь работать. Поганая грибница медленно, но явно въедалась в отмирающий верхний слой кожи, подбираясь к спрятанным под ней капсулам биопроцессоров. А дальше контракторы. Фляга со склада вмещала всего семь литров. Батарея лайтинга – двадцать три максимальных выстрела. Брикеты пищи – на двадцать суток ПМ. Если грибы прогрызут покрытие, начнёт вытекать питающий раствор; придётся прижигать дефект, пока не запечётся плотной коркой.

В рюкзаке Форту открылись новые огорчения. Судовые документы «Центуриона» выглядели так, будто пролежали век в сыром подвале; восстановить их могли бы одни криминалисты, скрепив раскисшие листы спецклеем. Как на смех, уцелел кошель с экю – похоже, его изготовили с оглядкой на грибы.

– Ничего! – бодрился Джифаренге. – Вторые сутки движемся – и живы! Нам, десантникам, не привыкать к болоту. И не такое гнилище видали. По десять дней где вброд, где вплавь… Пойдёмте, капитан!

4 плювиоза. Неровная терра фирма пока благоволила путникам, но проливни и её превращали в вязло, то текущее неглубокими ленивыми потоками, то киснущее месивом перегноя. Идти по бывшему летнему листопаду было одно удовольствие; казалось дивом, если попадалась гряда посуше, чтобы прошагать полкилометра не по колено, а хоть по щиколотку в жиже. Основательно сквашенный в брюмере, этот полужидкий силос уносился водой к неведомым лесным рекам.

Взгорье пошло под уклон, впереди открылся завал из нагромождённых трухлявых стволов, затопленный чёрной водой. Сканер поймал едва заметное движение, и Форт предостерегающе крикнул:

– Мортифера! берегись!

Джифаренге проворно отскочил назад, а здоровенная гадина рванулась из засады. Не в пример сородичу-лепидозавру, атакующему напролом во весь рост, эта хищница таилась, прижимаясь к пве или погрузившись до ноздрей в гнильё. Похожа в покое на заплесневелое бревно, по исчерна-бурой спине идут разводья, имитирующие грибы. Выждав, она поднималась на кривых коротких ножках и в броске настигала любую добычу; охотники клялись, что мортифера ловит летучих квакш, оттолкнувшись задними и встав дыбом с опорой на хвост.

Извиваясь на бегу, она метила схватить бинджи, но вскинулась с воплем и забилась, полосуя воздух серпами когтей; второй луч прорезал брюхо мортиферы, и вопль захлебнулся, забулькал хлынувшей кровью. Мортифера долго не сдавалась – даже обессилев, била хвостом, скребла лапами и клацала пастью, пытаясь доползти и ухватить добычу…

«Приучаюсь к убийству, – подавленно отметил Форт про себя. – Дрянная привычка. Не примут в Зелёную церковь… Учитель Кэн меня бы проклял».

– Товарная зверюга. – Джифаренге озирался, держа тесак наготове. – У города их всех повыбили. Знаете, сколько её щитовидная железа стоит?..