Красные листья

— Но все это мои заблуждения, не правда ли? — холодно проговорил Спенсер. — Ты знал, что бабушка оставила Кристине все свое состояние, и именно поэтому ее убил. То, что сама Кристина догадается оставить завещание, тебе в голову, конечно, не приходило. Да если бы даже и приходило что-нибудь подобное, ты отлично знал, что все деньги она тебе ни за что не оставит. А то, что ты задумал, было для тебя очень удобно. Верно? — выдавил Спенсер сквозь стиснутые зубы. Пот заливал ему глаза. — Итак, она умирает, не оставив завещания. В этом случае ты бы немедленно обнародовал свое происхождение, не так ли? Зачем дальше прикидываться Альбертом Мейплтопом, если можно получить девять миллионов долларов? Верно?

— Я понятия не имею, что именно ты имеешь в виду, — с вызовом проговорил Натан.

— Не понимаю, как могла решиться на такое Бетти Барретт? — удивился Спенсер. — Неужели ее настолько ослепила любовь к тебе? Ведь «Красные листья» были смыслом ее жизни. Она продолжала дело, начатое родителями. Как тебе удалось заставить ее закрыть это заведение?

— Я не собирался заставлять ее, — насмешливо проговорил Натан. — Просто мы оба переживали смерть Кристины, оба горевали и, естественно, встречались. Она была очень благодарна, что Конни, Джим и я пожертвовали «Красным листьям» деньги, которые оставила нам Кристина. То, что она влюбилась, для меня самого было неожиданностью. — Он сделал паузу и улыбнулся. — Что же касается второго вопроса, то здесь ты крупно ошибаешься. Она вовсе не была без ума от той жизни, какую вела в «Красных листьях». Чтобы принять решение, ей потребовалось не больше пяти минут. Она всегда мечтала жить рядом с водой.

Спенсер почувствовал, что черная аура Натана захватывает его, давит, душит. Он убрал свой «магнум» в кобуру, держа руку на «дешевом стволе», который был спрятан сзади под тренировочным костюмом. Ему было мучительно сознавать, что жизнь Кристины оборвалась из-за денег. И не ее только жизнь. Он не мог перенести этого.

Натан молчал.

— Наверное, ты так рассуждал: Господь даровал тебе жизнь, а ты не стоишь этой милости. Ты сознавал, что твоя жизнь не стоит и гроша, — так почему жизнь Кристины должна стоить больше? Верно я говорю? Знаешь, а ведь, как это ни ужасно звучит, если бы Кристину убила Конни, было бы много лучше. В конце концов, эту девушку мучила ревность, она была охвачена страстью. Она признала себя виновной. Она сходила по тебе с ума. Она испытывала невероятные мучения от твоей лжи, твоих предательств… и от Кристины. Было бы лучше, если бы Кристина погибла не из-за твоей алчности, а из-за страсти.

— Для кого лучше? — спросил Натан. — И кому сейчас до этого дело? Уж ей-то определенно все равно. Она умерла. Кому лучше, детектив?

Спенсер покачал головой и продолжил:

— Сбылась, значит, твоя мечта. Ты хотел жить у воды в доме, лишенном души, лишенном воспоминаний, совсем один, окруженный цветами, и, наконец, получил все это.

— Как ты можешь заметить, — произнес Натан почти хвастливо, — это не так уж плохо.

Чернота засасывала Спенсера все глубже и глубже.

— «Она заставляет тебя желать своего собственного крушения», — прошептал он. — Я, наконец, понял. Она предупреждала тебя. Она была права. Она предупреждала тебя не быть алчным. У тебя было так много — куда уж больше желать, — у тебя была ее любовь, а после своей смерти она оставила тебе три миллиона, но это показалось для тебя недостаточным. Да, она была права — действительно невероятная алчность.

Натан не отзывался.

— Почему она не оставила тебе всего, Натан? У вас была настоящая любовь, почему она не оставила все тебе?

Натан пожал плечами и медленно проговорил:

— Теперь это вряд ли имеет значение, детектив.

— Она не оставила тебе все потому, что хотела, чтобы ты исправился. Она хотела спасти тебя, чтобы ты, наконец, прозрел; она хотела изменить твое сердце. Чтобы ты превратился в человеческое существо.

— Детектив, она считала меня человеческим существом. Она любила меня, прошу не забывать этого!

Спенсеру было трудно дышать. Его сердце то замирало, то начинало сильно биться, то замирало снова.

— Тогда почему же она не сказала тебе насчет денег? А? Потому что она тебя боялась. Боялась, что из-за них ты убьешь ее. Она тебе не доверяла, и была права.

Лицо Натана, погруженное во мрак, было едва различимо, но Спенсер увидел, что тот усмехнулся:

— Она меня совсем не боялась. Но повторяю: теперь это вряд ли имеет какое-то значение.

Спенсер описал круг рукой, в которой была зажата рукоятка «дешевого ствола».

— Ты никогда от нее не избавишься, она всегда будет рядом. Она сейчас здесь. Разве ты не видишь? Это ее смерть принесла тебе этот дом. Ты думаешь, что счастливо избежал тюрьмы? Нет, голубчик, ты ошибаешься. Ты в тюрьме. Посмотри! Оглянись вокруг!