Красные листья

Затем Кристина двинулась в путь к Хановеру. Вначале она шла медленно, затем все быстрее и быстрее, а потом и вовсе побежала трусцой по обочине шоссе номер 10, все больше удаляясь от своего «мустанга», от водохранилища, от своей новой сумки и от человека, который отправился за помощью и так долго не возвращался.

Добравшись, в конце концов, до общежития Хинман, Кристина вспомнила, что оставила ключи в замке зажигания. Ей пришлось еще мерзнуть некоторое время у дверей в ожидании, пока кто-нибудь войдет или выйдет.

Аристотеля в комнате не было. Постель так и оставалась с утра не убранной. Стол был завален всяким барахлом, на панели компьютера наставлены грязные стаканы, везде видны самоклеящиеся бумажки для заметок и прочая дребедень. Разбросанная одежда валялась на полу.

Наконец-то она дома.

Кристина закрыла дверь, села на кровать и начала неспешно осматривать свои руки. Они были грязные и исцарапанные: это результат восхождения на дорогу. Ногти сломаны, лак слез. Она начала счищать грязь с указательного пальца и занималась этим довольно долго, пока ей вдруг не пришло в голову: «Господи, что это я делаю?» Она остановилась.

Все документы остались в машине. «Вот это здорово, — подумала Кристина. — Теперь надо ждать появления полиции. Сегодня, конечно, вряд ли, но уж завтра — обязательно. И будет куча вопросов. Это несомненно. «Мисс, вот ваши вещи, мы вынуждены доставить их вам на дом. Это ваша сумка, вы забыли ее, когда в спешке покидали место происшествия. Кстати, почему вы так спешили? Можете что-нибудь сказать по этому поводу? Не иначе как выпили…»

И тут Кристина вспомнила Спенсера О'Мэлли и подумала, что, может быть, именно он и придет ее допрашивать. Слабая улыбка тронула ее губы. Это было бы совсем недурно.

Они наверняка подумают, что она была пьяна. Какая несправедливость! Но ее легко исправить. Прямо сейчас. А что, не такая уж это сумасшедшая идея. При одной мысли о «Южном комфорте» [14]во рту у нее начала скапливаться слюна. Потянувшись к ночному столику, Кристина открыла дверцу и достала бутылку. Она была почти пустая, только чуть-чуть плескалось на донышке. Кристина вытряхнула в рот несколько капель, но не почувствовала никакого кайфа. Пришлось встать, подойти к шкафу, потянуться (что было сейчас совсем непросто) и достать с полки полную бутылку. Она вернулась и села на постель, здоровой рукой свинтила колпачок, взболтала содержимое, открыла рот и отправила туда изрядное количество горячительной жидкости, чтобы стало приятно, чтобы инцидент с машиной окутался облаком тумана и в этом же облаке спрятались, только смутно вырисовываясь, фигуры троих ее друзей, которые сейчас уже, вне всяких сомнений, ждут ее, когда же она явится, чтобы отпраздновать с ними свой двадцать первый день рождения.

Когда Кристина наконец поставила пинтовую [15]бутылку на стол, та была на треть пуста. Но зато Кристина почувствовала себя гораздо лучше. Шок от аварии смягчился, но, к сожалению, ненадолго. Вскоре ее начало трясти. Болело все, что может болеть.

Она нерешительно села на постели, наклонилась и начала медленно расшнуровывать ботинки. Это была трудная и напряженная процедура. При более благоприятных обстоятельствах на ее выполнение Кристине потребовалось бы две или три минуты, не меньше. Сейчас же, под действием алкоголя и боли покореженного тела, которое неимоверно саднило, это заняло втрое больше времени. Пытаясь сбросить ботинки, она так и осталась в таком положении, склонившись над ними, и чуть не заснула. Вернее, она заснула и даже подремала какое-то время.

Ну а раздеться было вообще целой проблемой. Ей все же удалось одной рукой стянуть через голову футболку. А вот джинсы — ширинка у нее была не на молнии, а застегивалась на целых пять пуговиц — снять было даже труднее, чем ботинки. Затем пришла очередь носков, нижнего белья. Оказавшись совсем голой, Кристина нетвердым шагом подошла к платяному шкафу и внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Ее лицо было в крови, которая стекала по правому виску на щеку и шею и уже свернулась и засохла, образовав корочку у ключицы. «Значит, это был не пот, когда я почувствовала, как что-то капает», — подумала она. В ее темных глазах поблескивала теплая влага «Южного комфорта». Колени были ободраны, левая рука безжизненно болталась. Кристина присмотрелась. Левое плечо было вздуто и окрашено в темно-бордовый цвет. «Господи. Ну что за дерьмо!»

Дерьмо, дерьмо, дерьмо… Это было еще на первом курсе. Тогда во время тренировки столкнулись две девушки: очень уж они резко играли. И одна из них вывихнула плечо. Случилось это за шесть недель до чемпионата. Бедняжка не могла играть восемь недель и вскоре была вынуждена вообще бросить баскетбол. Кристине очень не хотелось идти по ее стопам.

Сейчас она испугалась так, что даже подумала, не отправиться ли ей в больницу. «Все что угодно, милый Боже, все что угодно. Только не это. Делай со мной все, что угодно, но в баскетбол я играть должна».