Красные моря под красными небесами

– Эх, Злобные сестрицы сейчас бы пригодились! – вздохнул Жан.

Джебриль торопливо замахал копьем, пытаясь отпихнуть четверых противников, ухитрившихся взобраться на борт; двое сорвались в воду, но еще двое, соскочив на палубу, выхватили сабли. Джебриль, повалившись навзничь, пронзил одного копьем в живот, а Жан обмотал Гийомову пращу вокруг шеи второго пирата и удавил, как когда-то в Каморре. Какой-то тип навел на Жана арбалет, просунутый сквозь поручни, но Локк, неустрашимый повелитель карающей пивной бочки, с наслаждением пнул мерзавца в лицо.

В волнах раздавались истошные вопли. Локк глянул за борт: в воде рядом со шлюпкой покачивалась полупрозрачная студенистая тварь, светясь изнутри, будто призрачное мерцающее покрывало; в зыбкие колышущиеся складки затягивало вопящего от ужаса пловца. Через несколько мгновений липкая слизь обволокла ему ноги и подернулась алым; несчастный забился в судорогах – чудовищная тварь высасывала из него кровь, будто сок из спелого фрукта.

Жуткое создание, прозванное могильным фонарем, поднялось из морских глубин на запах крови; наверняка за ним вскоре последуют и другие, так что пловцов ожидала незавидная участь в сравнении с быстрой смертью от клинка или от стрелы. Никто из пиратов больше не пытался вскарабкаться на борт «Ядовитой орхидеи», а те, что еще оставались в шлюпке, лихорадочно гребли, пытаясь уйти подальше от чудовища. Локк, отшвырнув копье, глубоко вздохнул. Внезапно в планширь над его головой вонзилась стрела, следом просвистела вторая, а третья застряла между спицами штурвала.

– В укрытие! – заорал Локк, оглядываясь в поисках щита.

Жан схватил приятеля и поволок куда-то вправо, где они оба спрятались за трупом Гийома. Джебриль скорчился за нактоузом, а Молчун с помощником рулевого притаились за телом Стрева. Когда в бездыханного баталера вонзилась очередная стрела, Жан вздохнул:

– Негоже так с погибшими обращаться, да только ничего не поделаешь: трупов кругом много, а щитов нет.

11

Идрена Корос, перебравшись на борт «Ядовитой орхидеи», первым же взмахом скимитара едва не прикончила Дракешу, – к счастью, клинок отскочил от кольчуги Древнего стекла, но Замира корила себя за то, что по глупости пропустила удар. Она парировала обеими саблями; Идрена стремительно отпрыгнула – ей, гибкой и юркой, хватало места для маневра. Замира раздраженно скрипнула зубами: два ее клинка не поспевали за смертоносным скимитаром, что сверкающей молнией рассекал воздух. Четырехуголка Замиры слетела на палубу, да и с головой капитан едва не рассталась, чудом успев отбить очередной выпад. Еще один удар скользнул по стеклянным бляшкам кольчуги, второй задел наручи. Замира, отшатнувшись, налетела на своего же матроса и выругалась – отступать было некуда.

Идрена, сделав ложный выпад широким кривым кинжалом, зажатым в левом кулаке, полоснула скимитаром по ногам Замиры, но та, внезапно отбросив сабли, подступила вплотную к сопернице, схватила ее за руки и с силой прижала к бокам. Идрене Корос, проворной худышке, было не совладать с крепко сложенной и сильной Замирой, которая к тому же хорошо сознавала, что в бою побеждает не тот, кто дерется красиво, а тот, кто не гнушается подлых приемов.

Левым коленом Замира пнула Идрену в живот; та согнулась пополам, а Замира, схватив ее за волосы, саданула в челюсть. Зубы Идрены стукнули, как бильярдные шары. Замира подняла ее на ноги и отшвырнула прямо на обнаженный клинок одного из матросов «Грозного властелина». На залитом кровью лице Идрены мелькнуло удивленное выражение, тут же сменившееся предсмертным оскалом.

Замира перевела дух – торжествовать времени не было – и подобрала с палубы сабли. Матрос «Грозного властелина» изумленно выдернул свой клинок из спины Идрены и тут же упал, сраженный ударом Дракеши.

Битва продолжалась.

Замира отрешенно отбивалась от нападающих, которые все прибывали и прибывали с корабля Роданова; смерти шли сплошной чередой, сливались в кровавую, гудящую пелену. Дождем сыпались стрелы, залитая кровью палуба скользила под ногами, а сильная качка придавала всему происходящему жуткое ощущение кошмарного сна.

Спустя вечность – или через несколько минут – Эзри оттащила Замиру от борта. Люди Роданова отступили; на палубе «Ядовитой орхидеи», усеянной телами убитых и раненых, уцелевшие защитники, шатаясь от изнеможения, спотыкались о трупы и сами падали в лужи крови.

– Ты ранена? – спросила Замира.

– Нет, – ответила Эзри, тряхнув встрепанной гривой волос; окровавленные кожаные доспехи были иссечены клинками.

– А как летучий отряд?

– Не знаю, капитан.

– Назрина? Утгар?

– Назрину убили. А Утгара с самого начала боя не видать.

– Дракеша! – зычный голос Роданова перекрыл стоны и вопли раненых. – Дракеша! Остановись! Все остановитесь! Дракеша, послушай…

12

Роданов покосился на стрелу, торчавшую из правого плеча, – больно, но терпимо, значит кость не задета. Поморщившись, он левой рукой придержал наконечник, а правой обломил древко стрелы. «Рана не смертельная, подождет», – рассеянно подумал он, стряхивая с дубины кровь.