Красные огурцы

— Не убежит ваш город. Сказано — на полчаса.

Бесцеремонный владелец транспорта спрыгнул на траву и, тяжело топая резиновыми сапогами, ушел в дом. Трактор остался работать на холостом ходу, противно грохоча.

— Тоже мне, лимузин‑сервис, — пробормотал Антон, слезая и помогая слезть Дуне.

— Мы колодец проехали, — сказала Дуня, — я пойду воды наберу.

— Я с тобой схожу. Я же за тебя теперь отвечаю, как выясняется.

— А трактор?

— Да что с ним будет? — Антон взял корзинку и пошел впереди.

Дуня сделал вид, что замешкалась, и отбила деду оптимистичное смс‑сообщение: «Все по плану. Готовься к свадьбе». Ей в голову пришла очередная коварная мысль.

— Антон, а Антон! — Она догнала его и возбужденно подергала за капюшон. — Может за него?

— Что за него?

— За него замуж, за тракториста?

Антон остановился.

— Дуня, ты сейчас серьезно?

Дуня смотрела на него своими огромными васильковыми глазами, и, глядя в эти глаза, Антон понял, что надо раз и навсегда перестать уточнять, серьезно или не серьезно.

— Ты готова выйти замуж за какого‑то… гопника, даже не зная, кто он, что он? Дуня, это серьезное дело!

— Ну ладно, я просто спросила…

— То есть если бы я согласился, ты бы пошла за него, да? Так?

— Ты же решаешь.

— Ничего я не решаю!

Дуня насупилась и пошла вперед.

— Сам говорил, что не хочешь этим заниматься. Выдал бы меня сейчас и отвязался. Сам не знаешь, чего хочешь.

— За тракториста не пойдешь! — твердо сказал Антон.

— А за кого тогда?

— За баяниста!

«Сработало!» — подумала Дуня.

У колодца суетилась энергично‑немощная бабушка. Она силилась поднять коромысло с двумя ведрами.

— Бабуля, давайте я помогу! — воскликнул Антон, подбегая.

— Ты что, неместный? — недоверчиво спросила бабушка, но все же высунулась из‑под коромысла и пропустила Антона.

— Неместный… А что, местные не помогают?

— Была коптилка да свеча — теперь лампа Ильича, — загадочно отвечала бабушка.

«Какая у меня жизнь пошла исконно‑русская», — думал Антон, не без напряжения шагая под тяжестью ведер. То прялка, то коромысло, еще корзинка эта. Стоит отъехать от Москвы — и как в машине времени… Сколько же весят эти ведра? Килограмм по десять… Как она их таскает?

Дуня набрала воды в пластиковую бутылку и шла рядом.

— Ездют тут на машинах своих, — рассуждала бабушка, — а что ездют? Кто их сюда зовет? Повесила вчерась тряпку на забор — сегодня нету тряпки.

— Да кому нужна тряпка? — подал голос Антон. — Далеко идти‑то еще, мамаша?

— Ехал бы далече, да болят плечи… Хорошую тряпку сейчас не купишь, вот они и повадились.

— А что, женихи у вас дома есть? — спросил Антон и подмигнул Дуне.

— Наши женихи на том свете козлов пасут. Смотри не расплескай воду‑то, приезжий.

Наконец бабушка остановилась возле открытой калитки, на которой висела серая тряпка.

— Сюда заходи, помощничек, вот за мной.

— Вон и тряпка ваша. Обратно повесили, наверное, — предположил Антон.

— Видать совесть заела, — согласилась бабушка.

Процессия вошла на запущенный участок, и Антон увидел мрачноватую женщину, которая наполняла лейку из крана, торчавшего из земли. Из лужи возле крана пили гуси и куры.

— Сюда вот, солдатик, возле крантика ставь.

— Так у вас же есть вода! На фиг еще из колодца таскать?! — воскликнул Антон, стаскивая я с плеча коромысло.

— Часом с квасом, порой с водой, — объяснила парадоксальная бабушка.

Мрачная женщина, не обращая внимания на гостей, удалилась с лейкой в сторону грядок. Бабушка склонилась над сетчатым загоном для птицы.

— До свиданья, — сказал Антон и развернулся, чтобы уходить.

— Постой, солдатик. Это тебе за то, что помог. — Бабушка подошла и стала совать Антону вялого гусенка.

— Что это? Спасибо, бабуля… но мне не надо, куда я его дену?

— Возьми, возьми, заслужил. Он все равно больной, завтра помрет, нам не нужен, а тебе пригодится.

Кое‑как отбившись от щедрого дара, Антон с Дуней вышли на улицу. «Хмыль под ворота, суконна борода», — донеслось им вслед.

— Жалко гусенка, — сказала Дуня.

— Странная картина мира у него сложится в этой семейке за его короткую жизнь.

— Почему странная? Обычная.

Антон задумчиво посмотрел на Дуню, которой бабушка не показалась странной. Видимо, дело во мне, подумал он, я слишком нормален для сельской жизни.

Вскоре они вернулись к тому месту, где должен был стоять трактор. Трактор исчез.

— А где же трактор? — тупо спросил Антон. — Он же тут стоял! Уехал, что ли?

Дуне очень захотелось ответить, что железный конь пришел на смену крестьянской лошадке, а ему на смену пришло Великое Ничто. «Бесчувственно Великое Ничто, Земля и небо — свод немого храма», — подумал она, оглядывая как раз присутствовавшие небо и землю, но вслух сказала:

— Выходит, уехал.

— Там же прялка! И вещи твои!

— Да ты не переживай, дядя Антон, найдется прялка.

— Как она найдется?

— Вот ты прямо все хочешь знать, — рассмеялась Дуня.

— Да, хочу! Я хочу, чтобы трактор, который я нанимаю за двести рублей, не останавливался на полчасика неизвестно где. А потом не исчезал! Чтобы меня не заставляли таскать воду из колодца туда, где есть кран! Вот такой я странный человек!

— Хочешь огурчика?