Красные огурцы

Энергетический наследник и его несостоявшаяся подопечная тряслись на заднем сиденье полицейской машины в ледяном молчании, которое стало стилем их общения в последние несколько часов. Только один раз, когда машина тронулась, Дуня бросила на Антона взгляд, который явственно приобщал это происшествие ко всем его остальным грехам. Взгляд, который без слов говорил: «Я так и знала, чего еще от тебя можно ожидать!» А потом уже нарочно не смотрела на него, изучая пейзажи за окном.

Антон тоже с тоской уставился в окно. Вот и все, думал он. Теперь посадят в тюрьму, обстригут. Ну, мама, понятно, умрет от разрыва сердца… Потом будет носить ему передачи… Он пытался вспомнить что‑нибудь о тюремных порядках, но в голову лезли только кадры из фильма «Джентльмены удачи». Папаша, а вам не кажется, что ваше место возле параши? Как глупо дожить до тридцати двух лет и иметь представление о тюрьме только по кинокомедии сорокалетней давности! Жалко, что я так и не научился играть на гитаре, подумал Антон. Этот навык мог бы сделать меня душой тюремного коллектива и, наверное, избавить от побоев и унижений. Он не умел рассказывать анекдотов, не умел драться, даже толком не умел ругаться. Единственное, что он умел, это создавать интерьеры, но что‑то подсказывало ему, что в рейтинге навыков, необходимых для выживания в тюрьме, этот вряд ли числится хотя бы в первой сотне. А еще простатит! В тюрьме так часто приходится сидеть на холодном. Наверное… Поля, поля, леса, деревни… Свобода! Как не ценил он ее! И когда теперь сможет просто идти по дороге, просто спать в своей квартире?..

Навстречу машине пролетел знакомый указатель «Красные Огурцы». Ну конечно. Именно там, в проклятых Огурцах все и произошло… Боже, какой бред! И как вообще огурцы могут быть красными?

Антона с Дуней ввели в знакомое отделение и сдали дежурному.

— Быстро как тебя обнаружили, Опушкин, — сказал флегматичный дежурный. — Только вчера разослали ориентировку, объявили во всероссийский розыск, и ты уже тут.

— Повезло вам сегодня… — мрачно произнес Антон, подыскав фразу, подходящую ситуации.

Дежурный посмотрел на него с уваженем и спросил, кивнув в сторону Дуни:

— А это кто?

— Это с ним была, вы сами разбирайтесь, — ответил румяный патрульный и ушел.

У задержанных изъяли паспорта, отвели их в изолятор временного содержания, посадили в камеру и оставили одних. Блудная внучка изобретателя стала нервно прохаживаться вдоль решетки, как пантера в зоопарке.

— Зря ты со мной связалась, — сказал Антон. — И я дурак, что взял тебя… Забыл, что со мной сейчас опасно быть…

Дуня остановилась в своих метаниях и с глухим звоном провела пальцами по прутьям решетки, как по струнам.

— Какая неожиданная самокритика! — сказала она и взяла еще один аккорд. — Хочешь что‑нибудь рассказать?

— Мне казалось, тебя раздражает, когда я говорю.

— Все равно сидим… Я скажу, если надоест.

И Антон, глядя в пол, часто разводя руками и пожимая плечами, все рассказал. Дуня не перебивала его, а только наигрывала на прутьях решетки монотонную мелодию и искоса поглядывала на кающегося грешника.

— Прости, что не смог выполнить обещания, и прялку я теперь не смогу отвезти. Но тебя, я надеюсь, отпустят, а мой дом теперь — тюрьма, — патетически закончил Антон и развел руками. Но тут же снова продолжил: — Хотя в чем я виноват? Что конкретно я сделал не так? Любой нормальный человек на моем месте поступал бы так же. Разве нет?

— Плохо быть нормальным, — заключила Дуня, впервые с утра испытывая хоть какое‑то удовольствие.

— Это почему это?

— Да вот поэтому. — Дуня обвела рукой камеру. Однако Антон выглядел таким несчастным, что Дуня решила пока больше не злорадствовать и добавила: — Но ты не переживай, может, все еще и обойдется.

— Как оно обойдется?

— Ну как‑нибудь, откуда я знаю. Если бы я все знала, я была бы как ты — такой же самой умной, самой уверенной, самой нормальной. Трактор же нашелся.

— Это была случайность.

— А тебе не кажется, что случайностей в жизни намного больше, чем логики?

Антон задумался, чтобы дать исчерпывающий логический ответ, но тут дверь открылась и по ту сторону решетки материализовался капитан Иванов во всей красе. Сияя своей лучезарной улыбкой, он отпер решетку, заключил Антона в объятия и даже поцеловал в щеку, кольнув усами.

— Поедем на награждение! — сказал он без объяснений.

— Какое награждение? Я во всероссийском розыске.

— Да нет! Это я, чтобы поскорее тебя найти, объявил тебя в розыск. Забудь. Видал? — Иванов похлопал себя по новым майорским погонам. — Мы герои!

— Кто мы? — не понял Антон.

— Мы с тобой, братья по оружию.

— Опять случайность, дяденька? Кто бы мог подумать, а?

— Племянница? Это хорошо, — одобрительно констатировал Иванов. — Ну, пошли.

Антона не надо было просить два раза, он встал и потянулся к прялке.

— Это зачем? — удивилась Дуня. — Не беспокойся. Я справлюсь.

— В смысле?

— Я остаюсь, прялка со мной остается. Мне лично на награждение не надо.

— Как остаюсь? Здесь, в тюрьме?

— Ну, рано или поздно меня же выпустят.

— Нет‑нет, Дуня, ты что! Тебе нельзя оставаться. Товарищ Иванов, скажите ей.