Красные огурцы

Командир отряда спецназа «Тюлень» майор Василий Николаевич Кувалдин наврал, когда сказал Антону, что два года после Чеченской войны выискивал снайперов по крышам. Прошло много лет, но, выходя на улицу, он до сих пор первым делом смотрел на крыши, от чего два раза чуть не угодил под машину. Врачи говорили, что это симптом посттравматического расстройства, которое часто случается после участия в боевых действиях. Прошли ночные кошмары, прошли приступы паники и ярости, во время которых Николаич бредил и не помнил себя. Также прошли и тщетные надежды освоиться на гражданке и жить как нормальный человек. Он понял, что будет служить в спецназе, пока сможет поднимать бронежилет, назвал это судьбой и как‑то успокоился. Все прошло, кроме привычки следить за крышами.

И если бы изобретатель Коробкин мог проинструктировать Василия Николаича перед входом в мир вдохновенных озарений, то, наверное, сказал бы, что у каждого этот мир свой. Что он раскрывает все лучшее и все худшее, что есть в человеке, а если бы был настроен на философский лад, то добавил бы, что у каждого такой мир вдохновенных озарений, которого он заслуживает. И надо просто наблюдать, запоминать, избегая позывов к немедленным действиям. Но Николаич не получил никаких инструкций. И он был человек действия. Поэтому, почувствовав накрывшую его волну тревоги, острых зрительных и слуховых ощущений, он отреагировал мгновенно.

— Отряд! — скомандовал он. — Стройся!

Что бы ни происходило, для спецназовца приказ командира — закон. Даже если ты болен или ранен, даже если стены банкетного зала сдвигаются, а пол превратился в болото, кишащее ядовитыми слонятами. С дикими ужимками, тараща глаза, на цыпочках и ползком, отряд выполнил команду и продолжал бороться с галлюцинациями, стоя в шеренгу по два. Николаич достал из портупеи список наличного состава и устроил перекличку. Дойдя до конца списка он увидел незнакомую фамилию, вписанную сегодня утром, — Опушкин.

— Опушкин! — воззвал командир.

Ответа не последовало. Опушкин, Опушкин… Что еще за Опушкин? Тревога усилилась, а вместе с ней и концентрация. Ну да, Опушкин! Новичок, которого включили в отряд сегодня утром по приказу сверху. Участник контртеррористической операции, за которую сегодня награждали. Один положил целую банду. Николаич вспомнил круглое лицо, измазанное камуфляжным гримом, детский затравленный взгляд. Он сразу понравился Николаичу — по‑хорошему нервный, реактивный, компанейский… Пил за удачу не закусывая, пел песню «Давай за жизнь». А теперь он пропал. Николаич посмотрел на своих орлов. Арбузов построился на четвереньках, Пилюгин построился без штанов, на голове сержанта Голобородько распускался огромный цветок. Из цветка пытался выехать паровоз.

— Сержант Голобородько! — строго сказал Николаич. — Отставить распускать цветок!

— Есть отставить! — откликнулся сержант и укусил за руку старшину Белозерова, который стоял рядом и, судя по его движениям, регулировал автомобилями на перекрестке.

— Так вот, отряд, у нас ЧП — пропал боец. Это мог быть любой из вас, и наш долг его спасти. Рядовой Капустин, вам ясно?

У Капустина коленки были выгнуты в другую сторону, поэтому Николаич засомневался, понял ли рядовой всю важность момента. Приглядевшись, он обнаружил, что и голова Капустина тоже вывернута в другую сторону, а вместо груди у него спина. Сопоставив эти наблюдения, Николаич понял, что Капустин весь целиком стоит спиной, но решил ввиду страшной опасности не обращать сейчас на это внимания.

— У кого планшет спецсвязи с дислокацией персональных маячков?

Из шеренги боком вышел прапорщик Галеев, протянул командиру планшет и сказал «Мама».

— Что «мама»? — переспросил Николаич.

— Мама, — развел руками Галеев, достал пистолет и выстрелил в потолок.

Гости завизжали, кто‑то захлопал, с полотка посыпались хлопья побелки.

— Отставить, Галеев! — поморщился Николаич.

Он хотел погрозить прапорщику пальцем, но вместо пальца из ладони росла змея. Николаич схватил змею и попытался вырвать ее с корнем. Галеев с интересом наблюдал за борьбой.

— Что стоим, Галеев? Помогаем командиру!

Галеев ухватился за змею, дернул из всех сил и вместе с командиром повалился на пол. Лежать на полу оказалось намного удобнее, змея улыбалась. Николаич выругался, решил пока не обращать на змею внимания, включил планшет и сосредоточился на карте местности, где красными точками были обозначены бойцы. Благодаря индивидуальным GPS‑маячкам, встроенным в шлемы наличного состава, командир теперь всегда мог узнать их местоположение. Отличная экспериментальная разработка, наконец‑то наука послужила спецназу. Змея подчинилась не сразу, и пришлось потратить несколько минут драгоценного времени, чтобы научиться ею управлять. Противное пресмыкающееся наконец поняло, что надо кооперироваться с другими пальцами, и смогло уменьшить масштаб карты. Николаич увидел еще одну красную точку, удалявшуюся от Красных Огурцов по федеральной трассе Е105 в сторону Москвы. Ситуация яснее ясного.

— Отряд! — призвал командир.