Красные Орлы

– Я в порядке. Сказал же. Идем, Машка.

– О, Миш, а вискарик с собой брать? Или до лучших времен оставить? – Машка суетилась, собирая посуду со стола, и теперь держала в руке бутылку, не зная, куда ее пристроить.

– Знаешь, Кан, а ты молодец. Бери с собой. Что еще на майских делать? Пить, есть, копать. Все по плану. Я знаю, что сегодня у Захаровых праздник. Там у них народу валом. Меня звали, а тебя?

– Кому я там сдалась? – Машка прибралась и унесло ее в спаленку, Мишка проводил ее классическим мужским взглядом – ножки, попка.

– Не скажи, Маш. С вискариком подмышкой ты в любую компанию впишешься на ура. Но сначала на обход. Я хотел посоветоваться с тобой. Вопрос строительства не твой, но все же хочу знать твое мнение. Кан, что ты там копошишься, а?

Машка наряжалась, а что такого-то? Если занесет их в гости, то надо выглядеть соответствующим образом. Ну, не декольте и диадема, а джинсы новые и блузочка точно не помешают. А если сверху легкую кожаную курточку добавить, да волосы распустить-причесать, то все прекрасным образом сложится.

Вышла к Волохову и улыбнулась, мол, и мы тут не в лаптях по дому бродим. Знай она, что Мишку красота ее сейчас резанула «посолонь» сердца, наверняка не улыбалась бы так, не стояла, изогнувшись, как умеют только женщины, уверенные в собственной привлекательности.

– Красиво. Хвалю, – выдавил Мишка. – Вискарь не забудь.

– Верх политеса, Михал Андреич. Хвалю? Это же как надо увериться в собственной значимости, чтобы предположить, что мне нужно ваше одобрение?

– Вы, Марья Сергевна, и сами та еще штучка. Хамить начальству пусть даже и в нерабочее время привычка скверная, а временами и опасная.

Обменялись любезностями мультяшки и пошли в коридор обуваться. Машка посмотрела на телефон свой и положила на полочку. Не хотела портить себе вечера ожиданием, не могла больше терпеть эту казнь.

– Опять, Кан? Проблемку дома решила оставить? Прямо в первый день сдалась?

Она и не догадывалась о том, что Мишка внимательно следит за ней:

– Ты, босс, бревно бесчувственное. Меня плющит ждать.

– А ты думала, что легко будет?

– Миш, я не думаю, понимаешь? За меня сейчас ты думаешь, и я благодарна тебе за это, – Машка коротко обняла босса. – Значит, брать с собой?

– Верь мне. Бери. – Хотел обнять ее крепко, поцеловать, чтобы стереть с ее губ слова о том, другом.

Взяла, послушалась. А Мишка в сотый раз обозвал себя дебилом! Ведь слушает его, подчиняется. Ну, запудри ты ей мозги, псих совестливый, сегодня-завтра уже в твоей постели будет. Но нет. Мало. Надо, чтобы смотрела она на него с тем светом в глазах, который другому принадлежал. Не ему. А надо, чтобы ему и точка! С тем и вывел он Машку на Свияжскую.

Ночи в мае дело особое. Шальные они какие-то, манкие. Затягивают в свою чернильную ароматную глубину, душу тревожат, заставляют сердца быстрее биться. И вокруг дышит все романтикой той, которая вне времени и возраста. В такую ночь не то, что молодым с ума сойти от любви, но и пожившим хочется покуролесить, порадоваться, а если повезет, то и влюбиться.

Вот шли оба этой ночью, слушали, как селяне у домов своих празднуют, шашлыки жарят. Виски в Машкиной бутылке, что зажата была у нее подмышкой, плескался в такт ее шагам. Хотелось Мишане посмеяться над этим алкогольным плюханием. По факту, бутылка эта должна была стать лекарством от «разбитого сердца» Волохова. Стерпел, не засмеялся и повел Кан на свой «вечерний дозор» обычным маршрутом. Остановились на Школьной.

– Вопрос со школой. Детей стало больше. Классы под завязочку, потому и надо расширять помещение. Как на твой взгляд, Марья Сергевна, пристраивать или надстраивать? Вторым этажом можно сэкономить место, и школьный двор останется большим. – Ну очень старался Мишаня отвлечь себя от ощущений любовно-эротического характера, задавая Маше вопросы о делах.

– Пристраивать. Я когда с документацией сидела, обратила внимание, что здание старое. По нормативу будто бы и нет противопоказаний для надстройки, а по уму, не надо. Не выдержит старый фундамент, а там детки. Что тебе двор? Малышня там и не бегает, все домой спешат. А вот, если рухнет, то… Я категорически против второго этажа. И тебе советую прислушаться ко мне. Знаешь, вот чуйка у меня.

Оба подошли ближе к школе и стояли, подняв лица к крыше.

– Места много, сам видишь. Лучше пристроить и не бояться последствий. Согласен? – Машка повернулась к Волохову, а у того мозг отключился при виде черных глаз, как-то уж совсем нереально красиво мерцавших в темноте шальной ночи.

– Что? – вот и весь его ответ.

– Ты меня слышал вообще? Босс, да ты сегодня сам не свой.

– Свой я, – сказал и подумал, что не свой ни капли, а ее, Кановский.

Если бы посмотрела она на него хоть вполовину того сияния, что видел он на перроне, он бы больше ничего и не просил у жизни. Ну, в смысле, детей бы просил и всякое такое, но так говорят. Типа, ничего мне не нужно, кроме твоей любви. Мишка с ужасом признался себе в том, что совсем головой тронулся. Ведет мысленные диалоги с самим собой, да еще такого содержания, что вслух выговорить страшно.