Красные Орлы

В эти пять минут, Мишаня понял две вещи. Первая – он поседел, наверняка! Вторая – сейчас он убьет Машку. Испугался за нее так, что руки тряслись. Машу и саму потряхивало, и это чувствовал Мишаня, держа ее в объятиях. По мере того, как убывали эмоции селян, ощущения Мишки нарастали. Маша прижималась к нему, будто искала защиты, и он никак не мог не реагировать на это. Исконное мужское взвилось. Все сейчас было так, как должно быть. Он утешал, оберегал, а она податливо прижималась и принимала эту мужскую защиту, опиралась на крепкое плечо. Тоненькая такая, хрупкая и очень красивая в своем испуге.

Селяне начали потихоньку расходиться, но внимательно наблюдали за мультяшками. И увидели следующее: Мишка отпустил Машку, сделал самое зверское из всех своих лиц и прошипел нечеловеческим голосом:

– За мной, – повернулся и пошел по Свияжской, а Маша, что удивило местных, без всяких протестов поплелась за ним.

Так и шли. Мишка впереди, злой до одури, а за ним Кан, маленькая и печальная, в белом сарафанчике. На ум невольно приходило сравнение с чёртом и его жертвой. Таким «макаром» дошли до Марусиного домика. Волохов шагнул в калитку, и уже не скрывая своего злобного состояния, схватил Машу за руку и потащил за собой в ее дом. Громко хлопнул дверью и закрыл «обзор» селянам. Осталось только слушать, что там у них происходит в надежде, что очередной концерт, все же, покажут уже на улице, как часто бывало.

Мишка втащил Машу в дом, в два огромных шага преодолел коридор и затолкал ни в чем не повинную Кан в «горницу». Там он толкнул ее к стене, сжал руку в кулак и что есть мочи треснул по той же стенке, прямо над ухом маленькой испуганной девушки!

– Еще раз ты сотворишь подобное, я тебя в порошок, – снова мощный удар о стену здоровым кулаком. – Ты понимаешь, что тебя сейчас могло и не быть?! Куда тебя понесло, ненормальная?!

И еще один кошмарный удар по стене, от которого Машке захотелось выпрыгнуть в окошко. Но вы же знаете Машу Кан, верно?

– Не ори на меня! И не стучи! Стену сломаешь, мне жить негде будет! – орать орала, но глаза испуганные и еще какие-то…

Мишка не понял сначала. А потом накатило на него нечто такое, что у мужчин называется «чувством близкой победы». Волохов отчаянно реагировал на близость любимой девушки, но даже в этом сбивающем с толку состоянии, не мог не заметить, что Машка дышала очень бурно, грудь ее трепетала, губы стали полнее и глаза… На дне бездонных черных очей, заметил Мишка легкий проблеск того сияния, о котором так мечтал!

Машке стыдно было признаться, но когда прикрыла собой Уленьку, когда ждала боли от копыт мерина, думала о Мишке. Внутренний, голосок, тот трусливо-девичий, пищал в ней, звал на помощь именно его и никого другого. А уж когда все обошлось, она была так рада Мишке и его крепким руками. Прижималась к нему тесно и в какой-то момент захотела попросту, по девичьи, склонить голову на его плечо. Наверно потому и пошла за ним послушной овечкой…

Сейчас она слушала его грозный рык, дергалась от его мощных ударов о стену, а отойти от него, сбежать или оттолкнуть сил не нашла. Попыталась крикнуть так же грозно, как и он, а не вышло. Так, легкий залп и все. Уставилась на него, и слова вылетели все. Мишка и сам смотрел такими глазами, что оторваться не было возможности. Машка ощутила что-то своей женской натурой и застыла. Дышала она глубоко, ожидая чего-то. Чего?

Мишкин здоровый кулак опустился, разжался. Стоял он в каком-то сантиметре от Занозы своей и ждал. Маша затрепыхалась сильнее от горячего Волоховского взгляда и пошептала:

– Миш, ты чего? – Iепот ее, нежный, тихий, бомбанул крепко по его нервам и сердцу.

Уже не думая ни о чем, Мишка крепко обхватил Занозу, дернул на себя и принялся целовать. Маша не то, что испугаться, подумать не успела. Почувствовала его горячие губы на своих губах, а руки на своем теле. И обнял он так, как хотелось…мечталось. Руки крепкие, ладони горячие. Машка и не сдержалась. Подалась к нему, губы разомкнула и ответила на поцелуй, да еще как! А уж когда почувствовала его желание, совсем разум потерялся.

Все в этом диком поцелуе слилось сейчас! И нежность, и радость от того, что они рядом после долгого бойкота, и давнее, неудовлетворенное желание. А самое горячее то, что целовал именно ОН, что отвечала именно ОНА. Вот и сливались губы отчаянно, свивались языки, и пламя текло, бежало по жилам. Крепкие руки сновали по хрупкому телу, даря удовольствие, большое и яркое.

Маша обняла его за шею и запустила пальцы в волосы, притягивала ближе, удерживала, будто боялась, что уйдет, сгинет. Мишка разум свой обронил, утратил! Оторвался с трудом от горячих, сладких губ и тут же принялся целовать ее шею, грудь. Дернул с гладких смуглых плеч тоненькие лямочки сарафана и жадно целовал горячее тело. Машка отвечала ему тихим стоном и выгибалась в руках послушно. Отдавалась.