Красные орлы (Из дневников 1918–1920 г.г.)

Не так уж много времени прошло после нашего отступления от Салки к Кушве. Но теперь это — тема воспоминаний, повод для шуток. Можно посмеяться над тем, как вытаскивали из грязи ботинки, «воевали» с женщинами, «купались» в холодном Тагиле.

Шутки шутками, а ведь могло все кончиться худо, поддайся люди панике, страху, нарушь дисциплину, боевую спайку. Мог кто-нибудь и дезертировать, спасая свою шкуру. Ведь еще до похода один такой нашелся. Это был Сашка Чуваков. Хныкал-хныкал, да и удрал из полка.

В общем марш кончился гораздо радостнее, чем начался.

От Ирбита белые не успели подойти, и дорога нашему полку на Кушву была свободна. Со стороны Нижнего Тагила противник хоть и продвинулся, но отрезать нам путь тоже не смог.

Встретились с представителями 1-й бригады и политотдела дивизии. Они не меньше нас обрадовались этой встрече. В дивизии уже думали, что полк погиб, а мы живы-здоровы. Оставили белым лишь поломанные телеги и домашний скарб, брошенный в болото.

Когда вступали в Кушву, на улицу высыпали рабочие, женщины, дети. Все от души нас приветствовали.

Не стану описывать, как мы отмывались, отсыпались, как лихо расправлялись с горячими щами и кашей, с какой жадностью набрасывались на газеты.

Сразу же после прибытия в Кушву в моей красноармейской жизни произошла большая перемена. Меня вызвал комиссар полка товарищ Юдин и сказал, что я назначаюсь полковым корреспондентом. Должности такой, конечно, нет. Просто мне надо находиться с комиссаром, знать все, что происходит в полку, и писать о наиболее интересном в газету нашей дивизии «Окопная правда» и в газету 3-й армии «Красный набат».

Я немного растерялся. Кроме того, не хотелось уходить от друзей. Но товарищ Юдин обещал отпускать меня в любую роту. И не только отпускать, а даже посылать. «Какой же ты корреспондент, если не будешь знать, как живут красноармейцы», — сказал он.

Почему выбор пал на меня, не понимаю. Вероятно, комиссар заметил мои маленькие статейки, которые печатались иногда в «Окопной правде». Я не стал выяснять причину. Зачем задавать лишние вопросы?

Предложение комиссара, когда я его обдумал, мне понравилось. Ведь это благородное дело — писать о наших героических красноармейцах и командирах. Хорошо, если о каждом подвиге будут узнавать многие люди, если имя смельчака будет передаваться из уст в уста. Только сумею ли я красочно описать?..

Постепенно привыкаю к товарищу Юдину. По первому впечатлению, он мрачноватый, молчаливый. Невольно испытываешь робость перед этим большим, грузным матросом-черноморцем, перед его густым басом.

Однако я уже убедился, что комиссар наш в обращении с красноармейцами прост и душевен. Во время боя, это я не раз видел, товарищ Юдин верхом выезжает на позиции, словно ему и пули нипочем.

Поселился я в домике по соседству с командиром и комиссаром. Нас здесь трое. Кроме меня, мой земляк, один из немногих избежавших ареста коммунистов, Иван Андреевич Голиков, который ведает охраной штаба, и ординарец командира полка Осип Полуяхтов — тоже коммунист. Ивану Андреевичу под сорок, Осипу нет и тридцати. Чувствую, что мы с Полуяхтовым сдружимся.

17 октября. Кушва.

Со вчерашнего дня нашим полком командует товарищ Ослоповский. Товарищ Акулов стал командиром 1-й бригады. Батальон от товарища Ослоповского принял боевой командир роты товарищ Полуяхтов, бывший председатель Ильинского волисполкома.

Вчера зашел по делам к товарищу Юдину. Его не оказалось дома. Командир полка товарищ Ослоповский меня спрашивает:

— Кто такой будешь?

Я назвался. Он посмотрел внимательно, задумался:

— Случаем, не Ивана Николаевича сын?

— Его самого, — ответил я, волнуясь. (Когда спрашивают об отце, не могу не волноваться.)

Комполка вспомнил, как он с бойцами, отходя из Песков к Камышлову, попал в нашу Борисову. Там услышал про моего отца, про других коммунистов, арестованных белыми. Зашел к нам домой, разговорился с матерью, утешил ее, как умел. От матери узнал и про меня.

— Не зря говорят, что земля тесна, — улыбнулся командир полка. — Выходит мы с тобой теперь вместе белых крошим.

— Выходит так, товарищ Ослоповский, — ответил я.

— Смотри, с тебя, как с сына Ивана Николаевича, спрос вдвойне…

Мне по душе пришелся этот короткий разговор. Понравилось и то, что командир полка побывал у нас дома, когда узнал о нашей беде, что запомнил разговор с мамой и называл ее теперь Вассой Васильевной.

В Кушве я опять увидел китайцев. Теперь они сведены в особый батальон. Командует батальоном Жен Фу-чен. Однажды при мне китайские товарищи фотографировались на улице вместе с Филиппом Егоровичем Акуловым, Ослоповским, Юдиным и помощником командира полка С. Т. Акуловым.

Среди наших бойцов много разговоров о китайских товарищах. Известно, что они любят оружие и никогда с ним не расстаются. Особенно ценят «машинки». Так они называют пулеметы. Штыков на винтовках у них сохранилось больше, чем у нас. Следят за обмундированием, ходят с красными бантами,