Красные орлы (Из дневников 1918–1920 г.г.)

Белогвардейская разведка не дремлет. То там, то сям слышишь о шпионах и лазутчиках. На днях я сам участвовал в поимке тайных врагов.

Было замечено, что один из жителей Баранчинского завода ведет себя подозрительно, надолго отлучается из дому, к нему ходят какие-то никому из местных не известные люди. Командование поручило Ивану Андреевичу Голикову произвести у этого гражданина обыск. Он взял с собой меня и еще нескольких красноармейцев.

Хозяева не ждали нашего визита. Муж и жена, пожилые люди, вначале засуетились, а потом стали в углу, как каменные. Мы не обращали на них внимания и делали свое дело. Нигде ничего подозрительного не обнаружили. Тогда Голиков полез за божницу. Тут хозяин не выдержал:

— Хоть бы господа бога убоялись.

— А мы бога не обидим, нам он ни к чему, — ответил Иван Андреевич и вытащил из-за божницы пачку бумаг. Это были вырезки из нашей дивизионной газеты и небольшие клочки с карандашными записями о количестве людей и пулеметов в ротах, занимавших позиции в заводе.

— Вот тебе, иуде, для чего святая икона нужна, — сказал Голиков.

На следующий день шпиона расстреляли.

Или еще один случай. На станции Баранчинской красноармейцы задержали двух мальчиков. Одному лет двенадцать, другому — четырнадцать. Чистенькие, беленькие, видно, городские. Я с ними разговаривал. За словом в карман не лезут. На любой вопрос отвечают, бойко, гладко. Врут без стеснения.

Правду от них узнали только, когда стали допрашивать врозь и построже. Выяснилось, что мальчики — белогвардейские шпионы. Вторично переходят фронт и пробираются к нам. На этот раз им поручили узнать, где находится штаб нашего полка, где располагаются батарея и бронепоезд, от которого белякам нет житья. Малолетние шпионы признались, что их специально готовили где-то за Тюменью.

Вечером лазутчиков отправили в Кушву. Но по дороге один сбежал.

Случай со шпионом-стариком и шпионами-подростками заставили меня опять призадуматься. Сколько же врагов у нашей едва родившейся Советской власти?

22 ноября. Станция Баранчинская

Я все больше сдружаюсь с товарищами, с которыми вместе живу и воюю. Много времени провожу с заместителем председателя полкового партийного коллектива Мишей Ковригиным, помощником комиссара товарищем Цеховским, помощником полкового адъютанта Сашей Мясниковым.

Мы находимся по-прежнему на станции Баранчинской, возле батальонов. Здесь же командир и комиссар, а также адъютант полка Леонид Афанасьевич Дудин. Дудин — сын камышловского портного. Был прапорщиком. После революции вступил в нашу партию и пошел добровольцем в Красную Армию.

По разным делам бываю в Кушве, где располагаются строевая часть, казначейство и хозяйственная часть. Строевой частью ведает очень интересный человек — товарищ Григорьев Борис Николаевич. До революции он был дьяконом в селе Кочневском Камышловского уезда. Когда начались бои, вместе с Кочневской дружиной добровольно вступил в Красную Армию и показал себя смелым и честным бойцом. Из дьяконов расстригся, ходит в шинели и сапогах. Только рубаха и брюки черные — донашивает домашнее. Красноармейцы уважают товарища Григорьева за прямоту характера и хорошую работу. «Должность у него, говорят, чернильная, а душа человеческая».

«Чернильная» — это не совсем точно. Товарищ Григорьев всегда пишет химическим карандашом, а не чернилами. Карандашом он выписал и мне мандат от 27 октября 1918 года. На гербовой печати надпись: «Командир 1-го Крестьянского Советского Красного полка».

В мандате сказано так: «Дан сей мандат красноармейцу 1-го Крестьянского Советского полка Голикову Филиппу в том, что он есть действительно то самое лицо, что и удостоверяется». А внизу синим карандашом лихо расписался наш комполка товарищ Ослоповский.

На днях, когда я был в Кушве, меня позвал к себе председатель уездного комитета партии большевиков товарищ Федоров Антип Евгеньевич. Как и всегда, он находится вместе со штабом. Товарищ Федоров вручил мне форменный партийный билет № 39. Берегу билет как зеницу ока.

Мы с Яшей Овсянниковым и Сашей Мясниковым живем в теплушке, где хранится Знамя полка.

С Яшей разговаривать любопытно и полезно. Он всегда научит чему-нибудь ценному, даст дельный совет. Яков пришел в полк с тремя братьями, все они добровольцы, рабочие Каменского завода.

В старой армии Овсянников служил бомбометчиком, и, как только в нашем полку появились бомбометы, он взялся обучать команду. Я тоже заинтересовался. Обучение у нас практическое. Яша стреляет по белым. Сам заряжает, сам подкладывает мешочки с зарядами, сам отмеряет запальный шнур и отрезает его на нужную длину, сам поджигает. Когда бомба вылетает из ствола, мы долго видим ее в полете, а потом следим по дымку. Разрывается бомба очень громко, особенно если в воздухе — «на шрапнель».

Белые помалкивают, когда рвутся яшины бомбы, а наши бойцы любят такие минуты. Хорошо, что бомбометы нетяжелы в весе, их нетрудно переносить. Плохо, что бомб маловато да возиться приходится долго при выстреле.

Стреляет бомбомет недалеко, меньше чем на версту. А все-таки белым он не по вкусу.

26 ноября. Станция Баранчинская