Красные сестрицы (ЛП)

— Дамы, вперед с правой; джентльмены — назад с левой. Не забывайте о ритме.

Да нет, я с ним справлюсь. Я ведь охотник, а он волк. Да, сильный волк, но это дела не меняет.

Мы неловко исполняем требуемые па, нащупывая к незнакомому ритму, а Тимоти хлопает в ладоши и направляет движения танцующих. Он командует нам резко отвернуть головы друг от друга, и Роберт делает глубокий вдох, наслаждаясь ароматом моей кожи и моего страха.

— Мы должны стоять ближе, — шепчет он мне в ухо и с силой притягивает меня к себе. — Прости, — добавляет он с улыбкой, — но я младший из семи братьев, привык к женской ласке…

Сосредоточься. Заманивай его. Музыка затягивает в свой круговорот: тонкий плач скрипок, стоны виолончели и жгучий, яростный ритм.

Я кокетливо улыбаюсь, соблазнительно хлопаю ресницами. Роберт приходит в дикий восторг и до боли стискивает мне талию. Я расслабляю бедра, покачиваю ими при каждом шаге; встряхиваю головой, рассыпая волосы по плечам. Тимоти демонстрирует шаг с выпадом и я откидываюсь назад, обнажая горло. Здесь волк на меня не набросится, ему нельзя рисковать. Как только мы поднимаемся, я отвожу плечи назад. Ногти у Роберта продолжают расти, а зубы заострились и пожелтели. Глаза его потемнели так сильно, что мне непонятно, как ему до сих пор удалось не трансформироваться. Мы вскидываем руки к потолку, поддержка, вниз, вверх, опустить колено к полу… На боках и талии у меня определенно будут синяки. Я как следует впиваюсь партнеру в плечо: пускай и у него синяки останутся — по крайней мере до тех пор, пока я его не прикончу.

— Шаг назад, вбок, следите за ритмом! Не бойтесь раскрыть свою сексуальность!

Тимоти перекрикивает музыку, но я едва его слышу, потому что тону в звуках скрипок и собственном страхе. Мы кружимся, комната вращается вокруг, а Роберт все сильнее сдавливает мне спину. Он противится перемене, несмотря на то, что волосы у него отросли и сбились комками, наподобие волчьей шерсти. Парень сжимает зубы.

«Давай, ты же хочешь! Хочешь меня сожрать!»

Если я продержусь сейчас, то после занятия наверняка смогу увлечь фенриса за собой и сразиться с ним. Я справлюсь. Я охотник. Мы очерчиваем круг за кругом. Музыка ускоряет темп, скрипки отчаянно стараются не выбиться из ритма, виолончели срываются на хрип, будто мелодия управляет самой жизнью музыкантов. Мы переступаем, топаем ногами, поворачиваем головы — туда, сюда, — Роберт хватает меня за запястье и рычит. Звук почти теряется в надрывном визге скрипок, а Тимоти все увеличивает громкость. Шаг, поворот, поворот, голову в сторону.

Я вскрикиваю и отшатываюсь, неожиданно почувствовав, как когти пропарывают мне кожу. С удивлением отталкиваю Роберта. Вокруг столько народу! Сквозь тонкую ткань футболки на талии проступают четыре капельки крови. Танцоры пялятся на меня. Тимоти ошеломленно вскидывает брови и спешит выключить музыку. Я пораженно поднимаю глаза на Роберта.

И тут он бросается на меня. В его глазах больше не осталось ничего человеческого. Фенрис сшибает меня с ног и отбрасывает на спину. Моя голова ударяется о паркет, и перед глазами на мгновение все меркнет. Раздаются крики, ко мне на помощь бросаются люди, но я уже взяла ситуацию под контроль. Сгибаю ноги в коленях, упираюсь волку в живот и со всей силой отбрасываю его. Роберт перелетает через меня и врезается в одно из зеркал. Стекло бьется, и в зеркальном дожде осколков, осыпающемся на тело фенриса, миллион раз отражаются испуганные танцоры и мое собственное лицо. Пытаюсь встать на ноги, но ничего не выходит — голова кружится. Я осторожно потираю затылок.

Волк не шевелится. Опять слышатся крики. Что я такое делаю? Надо вставать и драться! Да нет, он так и не сменил обличья, остался человеком. Удар о стену вышел слишком сильный. Несколько человек помогают мне подняться, и Тимоти выводит нас из зала.

«Нет, фенриса оставлять здесь нельзя! Надо проникнуть обратно и прикончить его», — думаю я, улавливая обрывки разговоров.

Сотрудница центра досуга пробирается мимо меня к двери, закрывает танцевальную студию на ключ. Голова по-прежнему раскалывается. Мне помогают присесть на регистрационную стойку.

— Сейчас мы тебя умоем…

— «Скорую» уже вызвали…

— Не волнуйся, деточка, его там закрыли…

— У нее все еще идет кровь.

— Все нормально, — наконец выдавливаю я, задираю край блузки и осматриваю раны. — Даже швы не придется накладывать.

— Ну откуда ты знаешь? — качает головой сотрудница центра досуга, хочет приложить мне ко лбу пакет со льдом, но я вскакиваю на ноги.

— Уж поверьте. Меня сто раз зашивали.

Я бросаю беглый взгляд на дверь в танцевальный зал. Сейчас туда никак не попасть. У двери толкутся люди, целая толпа собралась! Черт, еще одного фенриса упустила!

— Скарлетт меня убьет… — бормочу я себе под нос.

— Милая, не переживай! Видишь, я был прав: ты девчонка не промах, — подбадривает меня Тимоти. Голос у него едва заметно дрожит, впрочем, как и руки. — Отлично! А вот и полиция!